Не/много магии - Александра Давыдова Страница 36

— Почему?

— Потому что вы то ли делаете вид, то ли и вправду не представляете огромной сложности, на которую замахиваетесь. По отдельности и в малом масштабе все элементы выполнимы. Создать разряженную газовую атмосферу, бомбардировать ее заряженными частицами… В рамках лабораторного эксперимента — да. Это уже делалось. Но создать целый купол ионосферы над городом — пока это фантастика чистой воды, к сожалению. Перепишите заявку, пока не поздно. Попросите денег на оборудование, даже обустройте лабораторию за Полярным кругом — и занимайтесь теорией, на здоровье! Это перспективная область исследований, вас ждут публикации в Science и доклады на международных конференциях. Признаться, когда на первых курсах вы рисовали моржей во время моих семинаров, я и представить себе не мог, что художник превратится в одного из самых перспективных студентов кафедры.

— Знаете… — Игорь посмотрел на потолок. Один из плафонов не горел, а тускло мигал. — Если бы я хотел сидеть в лаборатории, я бы справился и без гранта. Вы сами говорите, что это вполне возможно. Но я же не за возможности сейчас борюсь, понимаете…

— Вы боретесь за мечту. Она уже позволила вам перекроить собственные склонности и добиться успеха в той сфере, которая вам дается сложнее всех остальных. Но всему есть пределы. Если вы можете изменить себя, это не значит, что окружающий мир сможет измениться так же легко.

— И все-таки давайте попробуем — подадим документы с моей формулировкой.

* * *

Иногда по ночам Игорю снился Ледовитый океан, который в теле огромного моржа ворочался и терся о материки. Берега стонали и трещали, от ледников откалывались айсберги. Потом морж поднимался, отряхивался и смотрел на юг. Оттуда ему подмигивали Североморск и Архангельск, Петербург и Мурманск, большие порты и маленькие поселки на несколько тысяч человек, растянувшиеся по хребту России. И когда морж делал первый шаг, за спиной его взлетала огромная белая волна — ночь превращалась в день.

Сквозь сомкнутые веки пробивались лучи солнца, за окном шумели машины, а будильник ловил утреннюю программу на «Нашем Радио». Вынырнув из-под одеяла, Таня сопела Игорю в плечо и сонно бормотала: «Где мои очки, ты не помнишь, куда мы их дели?»

Грант ему не дали.

За дипломную работу Игорь получил «отлично», был зван в аспирантуру и преподавателем на четверть ставки, читать спецкурс вместо Бойко, который, по собственным словам, «устал от студентов и собирался на покой». Приходилось кивать, улыбаться, принимать поздравления. Он морщился, как от горького лекарства и уворачивался от предложений «пойти выпить и отпраздновать». Надо было ехать в аэропорт — Таня улетала в Швейцарию. Стажировка «сначала на год, а там посмотрим…»

Все слова были проговорены уже заранее, дежурные «так будет лучше» и «если что — останемся друзьями» произнесены, поэтому они молча стояли и смотрели на взлетающие самолеты, пока не объявили регистрацию на ее рейс.

— Может, все-таки попробуешь приехать? — Таня заправила челку за ухо дрожащей рукой. Та подержалась секунды две и снова упала на глаза.

— Я слишком узко мыслю в этой вашей физике, — Игорь грустно улыбнулся и подул ей на лоб. — К тому же не хочу заниматься теорией. Пока ты возделывала целое научное поле, я бурил скважину. Как оказалось, вода там слишком глубоко. И бурильщики на такую глубину науке не особо нужны. Но ничего, я что-нибудь придумаю. Наверняка есть еще пути…

Таня хотела что-то возразить, потом махнула рукой, поцеловала Игоря и пошла к стойкам регистрации. Губы ее беззвучно шевелились — «все это твой дурацкий зов предков».

* * *

Через десять лет она вернулась в Россию — родители затеяли продавать квартиру, надо было разобраться с документами у нотариуса. Из вечно растрепанной девочки-ботаника в очках она превратилась в худую серьезную леди: строгие костюмы, модельная обувь и линзы изумрудно-зеленого цвета. Еще не светило, но уже звездочка мировой науки, которая иногда может позволить себя маленькие ностальгические слабости.

Ни на что особо не надеясь, она набрала номер Игоря.

Он ответил.

«Тебе повезло, я редко бываю в городе. Выездные проекты, все дела».

Сначала оба молчали — говорить после стольких лет было вроде как не о чем, потом он предложил:

— Хочешь сегодня вечером на концерт? Сегодня на Дворцовой будут Keith Toyo, а моя фирма делает для них свет. Пойдешь?

— Пойду.

* * *

Над музыкантами и толпой плескались световые волны. Красные и фиолетовые, желтые и зеленые. Потоки заряженных частиц били из установок, стоящих по углам площади, превращая тусклые петербургские сумерки в разноцветный день. В карнавал.

Причем дело было не только в свете. Она чувствовала, как сердце начинает биться в такт музыке, меняется вместе с ним, зовет подчиниться ритму и стать с мелодией единым целым. Хотелось закрыть глаза и говорить с музыкой о самом сокровенном, забыться, отбросить мысли, умные и глупые, выпасть из памяти, превратиться в девочку, которая тридцать лет назад смотрела в небо на гроздь улетающих шариков.

Игоря рядом не было — он прислал ей билет и договорился встретиться после концерта, у бокового выхода.

Таня начала пробираться туда еще во время последней песни, но выйти без потерь все равно не получилось. Толпа нахлынула, и в давке ей наступили на ногу, больно прижали локоть, а главное, она потеряла старый, еще университетских времен — крошечная дань ностальгии — брелок с рюкзака, молочно-белую таксу из агата. Плиты под ногами были почти того же цвета, светлые, и среди мелькания ног здесь нечего было и пытаться найти ее.

Игорь подошел, когда толпа уже схлынула.

— Привет. Извини, что так долго — пятая установка барахлила, никак не могли добиться нужного цвета.

— Привет. Нет слов. Ты все-таки выбил этот грант?

— Нет, — Игорь криво усмехнулся. — Слишком большой замах, ты же помнишь.

— Тогда как?

— То, что не получилось у физика, вышло у художника по свету. Мне повезло — попал на стартап-сессию на базе нашего универа и познакомился с ребятами из концертной индустрии, они заинтересовались. Написали заявку, съездили в Америку на Burning Man и неожиданно выиграли премию. Некоторые музыканты вложились, и открытые площадки… Пробивались долго, но — как видишь. Правда, на город в итоге не хватило. Пока максимум — на эту площадь.

— Пока?

— Пока. Если учесть, что все патенты принадлежат мне, а подобных установок по миру — раз-два и обчелся… Я верю, что хорошие деньги, которые нам платят, скоро превратятся в приличное состояние, и я смогу наконец поиграть с маленьким северным городом в большого белого моржа.

— Чтобы почувствовать себя богом?

Игорь поморщился:

— Богом? Не смеши. Человек, предавший свое призвание и рассорившийся со всеми близкими ради разноцветного света? Я могу разве что почувствовать себя тем, кто даже ночью может найти крошечную собаку на огромной площади, — он протянул руку. На ладони лежала агатовая такса.