Темный мир - Андрей Лазарчук Страница 33

— Преддверие Похьйоллы, если тебе это что-то говорит.Место за краем, но все-таки очень близкое к нашему миру. Туда можно попастьпросто по рассеянности…

— Туман?..

— Да-да. Умница. Туман образуется там, где границаистончается до толщины волоса.

— Понимаю, понимаю… Почему я? Почему не кто-то из вашихподручных?

— Потому что ты, деточка, — очевиднаяпотомственная колдунья. Изобразишь возвращение заблудшей — они и растают. Ахда, я не сказал: Весиалюэ населена исключительно ведьмами. Бабье царство. Тебепонравится.

— Как я его найду?

— Дам проводника.

Маринка медленно кивнула, как будто прислушиваясь к тихомуголосу внутри себя.

— Мне нужно взять кого-то из своих, — сказала она.

— Зачем?

— Не знаю. Чувствую.

— Интересно… Да, похоже, я всецело прав относительнотебя. Ты колдунья по рождению, и ты становишься колдуньей по сути. Тебя мамочканичему такому не учила?

— Наоборот, — сказала Маринка. — Запрещала.

— Что ж, тоже способ. Даже более эффективный, пожалуй… Хорошо,одного возьми. Это должен быть мужчина?

— Кажется… кажется, да. Да.

— Выбирай.

— С которым мы… с которым нас…

— Неплохой выбор. Шарп!

Так я оказался перед Волковым. Он какое-то время смотрел наменя, как большой ученый на таракана, представляющего ограниченную научнуюценность.

— Любопытно, — сказал он некоторое времяспустя. — Очень любопытно… А что, молодой человек, если тут у нас всезакончится хорошо — не хотел бы ты поработать у меня? Не как эти… — Онкачнул головой в сторону Шарпа и пары выворотней, которые меня привели. —На хорошей интеллектуальной и очень интересной работе? За очень приличныеденьги?

— После того, что?.. — начал я. Честно говоря,Волков меня ошеломил этим предложением. Едва ли не больше, чем ошеломило всеостальное, вместе взятое.

— А почему нет? — удивился Волков. — Я, вотличие от остальных крупных работодателей, всего лишь ничего не скрываю отнанимаемых. Предпочитаю полную ясность и открытость. Со мной любого может ждатьчто угодно, кроме разочарования… Впрочем, я не тороплю. Вернетесь — вернемся ктеме. Не вернетесь — ну, что поделаешь. Судьба.

И, повернувшись к Шарпу, сказал:

— Сделаешь все, чтобы вернулись.

Я ждал, что Шарп ответит как-то по-военному — «так точно»или «слушаюсь», но он только мрачно кивнул.

(Запомнить: в комнате одновременно было четверо — Маринка,Волков, Шарп и я. Охранники топтались за дверью. И не было ни одного момента,когда кто-то выходил. Или вошел и незаметно остался. И вниз мы все спустилисьтак же — вчетвером. Только потом Волкова позвал какой-то длинный в беломхалате, и он точно ушел, а мы остались, Шарп, Маринка и я…)

Вылетели на том маленьком вертолете, «робинсоне»; сначала,конечно, пришлось подождать, когда его выволокут на руках на площадку, поставятна место лопасти, заправят. Пришла девушка-пилот в круглом оранжевом шлеме и втемно-серой куртке из какой-то металлизированной синтетики, отливающей поизгибам то фиолетовым, то зеленым.

— Ин-те-ресно… — пробормотала Маринка, глядя нанее.

Шарп услышал.

— Да, Икка — наша беда и выручка. Универсальнаядевушка, на все руки. Но только на руки, к сожалению…

— Я уже поняла, что с ней что-то неладно, —сказала Маринка. — Но что именно?

— Да просто мертвая, вот и все, — сказалШарп. — Шеф из нее душу вынул.

— Э-э? — не смог сформулировать я.

— В прямом смысле. Вынул и спрятал. Теперь она — еговещь. Очень удобно, и я бы от такой не отказался…

— Типа зомби?

— Зомби делают из мертвецов, — тоном усталогонаставника сказал Шарп. — А это — вещь. Переделана из живой. Причем изведьмы, что особо удобно.

— Э-э?.. — теперь не могла сформулировать Маринка.

— Удобно, что она может мотаться через границусвободно. Вон, мои волки — сдохнут, нам — мозги взъерепенит, а ей — хоть быхны.

— Мозги — что?

— Ну, некоторое время мы будем не вполне в себе. Этоони специально так сделали, чтобы, если кто случайно туда-сюда шастанет, всесваливал на перегрев и перепой. На самом деле ничего страшного, надо простознать, что ты не в себе, — и контролировать.

— Мы же вроде уже?.. — Я показал рукой, чтограницу какую-то мы пересекали и туда, и обратно. — И ничего.

Нет, вы на ней постояли, на границе. На нейтральной полосе.«А на нейтральной полосе цветы — чрезвычайной красоты!» — вдруг пропел он наудивление мелодично. — Когда пересечем, почувствуете. Ничего не бойтесь, яс вами. А высадимся, держитесь ко мне поближе и все делайте, как я скажу. Таминой раз реакция может понадобиться…