Князь вампиров - Джинн Калогридис Страница 33

Я буквально заставила себя пойти в людскую. Когда я подходила к двери, у меня возникло странное ощущение: Дуни в людской нет. Ее вообще нет! Я всегда чувствовала ее присутствие, поскольку Дуня была совершенно несведуща в магии и не умела окружать себя защитным барьером (Влад настрого запретил мне учить ее подобным вещам).

На мгновение я даже возликовала. Значит, Элизабет полностью вернула Дуне силы, и та сумела выскользнуть из замка навстречу утру. Но ликование сейчас же сменилось леденящим ужасом. Я боялась, что... Мой разум упорно противился этой мысли, а сердце сжималось от страха. Разрываемая противоречивыми чувствами, я быстро вошла в людскую и одним движением откинула крышку гроба.

Кости и прах!..

Кости и прах. Маленький желтовато-белый Дунин череп был совершенно гладким. Кожа полностью исчезла, вместо знакомых темных глаз на меня смотрели пустые глазницы. Волосы тоже исчезли, если не считать единственного длинного волоска, прилепившегося к белой атласной подстилке. Казалось, что Дуня умерла еще двадцать с лишним лет назад и ее труп давным-давно истлел. Череп отделился от шейных позвонков и стоял, опираясь на кости верхней челюсти (нижняя рассыпалась), и словно глядел на жалкие останки того, что некогда было его телом. Кости рук лежали крест-накрест, будто Дуню специально готовили к погребению. Полурассыпавшиеся кости ног почему-то откатились в сторону.

Наверное, я закричала. Определенно, закричала. Но вот не знаю, насколько громкими и продолжительными были мои крики. Страх пропал, осталось только жгучее горе. Крики сотрясли воздух, и часть Дуниного праха поднялась вверх, а затем медленно осела на пол, напоминая пепел от сожженной бумаги.

Я вдыхала ее прах, кашляя и давясь рыданиями. Потом я залезла в гроб. Я судорожно хватала Дунины кости, целовала их и поливала слезами.

Милая Дуня, моя безропотная служанка и верная подруга! Моя неизменная спутница на протяжении всех этих долгих лет! Я с болью вспоминала, сколько раз несправедливо обижала ее, срывая на ней свою досаду или гнев. Не уберегла я Дуню, не сумела защитить...

Но я недолго горевала в одиночестве. На мое плечо нежно опустилась теплая рука. Возле меня стояла Элизабет. Судя по ее мокрому от слез лицу, она была безмерно потрясена случившимся и глубоко скорбела вместе со мной. Наверное, услышав мои стенания, она примчалась сюда, даже не успев одеться. Нерасчесанные волосы золотистым облаком окутывали ее голые плечи.

– Жужанна, дитя мое!

Голос Элизабет звучал так нежно и проникновенно, что мое глупое сердце едва не выпрыгнуло из груди, но я не поддалась чарам моей коварной возлюбленной.

– Дорогая, – продолжала меж тем она, – я не могу поверить своим глазам! Это... все, что осталось от бедной Дуни?

Элизабет опустилась перед гробом на колени и принялась заламывать руки.

– Да будь он проклят! Мерзкий злодей! Будь он проклят!

Я села, забыв, что подо мной – Дунины кости. В тот момент я могла бы испепелить своим гневом весь мир. Я хлестала словами наотмашь, совершенно не думая о последствиях. Я не боялась ни Элизабет, ни Влада, ни Владыки Мрака, даже если он – сам дьявол. Я не боялась, что за подобную дерзость могу разделить Дунину участь и тоже превратиться в жалкую горстку праха.

– Ты еще спрашиваешь? Да, это все, что осталось от бедной Дуни! Ты сама знаешь, поскольку это ты... ты убила ее! А я так верила тебе, всем твоим лживым словам! Но теперь...

Лицо Элизабет потемнело от ярости, однако ее гнев длился не более секунды. Она тут же совладала с собой.

– Жужа, дитя мое, как ты можешь бросать мне такие чудовищные обвинения? – спросила она, всем своим видом и интонацией голоса показывая, насколько больно я ее ранила. – Откуда у тебя взялись мысли, будто я намеренно погубила твою служанку? Скажи, зачем? Чтобы заставить тебя страдать? У меня никого нет дороже тебя. Подумай, разве можно предать того, кого так нежно любишь?.. Это дело рук Влада!

Я не желала слушать. Спектакль, умело разыгранный спектакль. Это раньше я верила каждому ее слову.

– Ты убила ее, а теперь собираешься убить и меня! Я видела, как ты проводила ритуал. И видела волосы на каменном алтаре – Дунины и мои. Я видела Владыку Мрака...

При упоминании о Владыке брови Элизабет взметнулись вверх, а глаза вспыхнули ослепительным, яростным огнем. Значит, она даже не подозревала!.. Затем ее золотистые брови медленно опустились, лоб разгладился, а дыхание стало тише. Когда Элизабет наконец заговорила, ее слова были точными и продуманными.

– Если ты видела ритуал, то наверняка должна была понять его цель. Я намеревалась защитить тебя и Дуню, чтобы Влад не смог причинить вам вреда. Дорогая Жужа, я многого тебе не говорила, поскольку не хотела тебя пугать. Влад намеревается уничтожить нас. Мне пришлось употребить всю свою силу, использовать все свои знания, чтобы этот злобный монстр не смог добраться до тебя. Увы, я не уберегла твою верную Дуню, и теперь у тебя от горя разрывается сердце. Наверное, я допустила ошибку, окружив особой защитой тебя, которую люблю больше, чем кого бы то ни было.

Нагнувшись и роняя горячие слезы, Элизабет поцеловала мне руку.

– Все мои силы уходили на тебя, Жужанна. Себе и Дуне я оставляла только крохи.

Что я могла сказать после такого признания? Я тоже встала на колени (неизбежно ломая хрупкие Дунины кости) и потянулась к Элизабет. Рыдая, мы обнялись.

– Жужанна, дорогая моя, это я виновата, что у тебя сложились не совсем правильные представления о моих силах и возможностях. Опять-таки, не желая тебя пугать, я не раскрывала тебе всей правды. Да, Влад сейчас слаб. Я сильнее его. Но есть одно прискорбное для нас обстоятельство: он более изощрен в магии, и не потому, что умнее, а потому что занимается ею на двести лет дольше, нежели я. И отец его, и дед восходили на трон не без помощи Владыки Мрака. Думаю, сейчас он призвал Владыку, надеясь, что тот поможет ему покончить с нами. Влад боится нас, как боится любого, кто сильнее его. А он всегда уничтожал тех, кого боялся. Вот так он решил отплатить нам с тобой: мне за то, что явилась сюда и вернула ему силы, а тебе – за то, что на протяжении полувека оставалась его верной спутницей и сносила все унижения.

Ее взгляд был настолько кроток, полон такого неподдельного сострадания, что меня, невзирая на горе, захлестнуло жгучее чувство стыда. Неужели я так неблагодарна? Неужели забыла, в каком виде предстала перед Элизабет менее трех недель назад? Как же у меня мог повернуться язык столь грубо и несправедливо обвинить ее, свою благодетельницу?

– Прости меня, – бормотала я и, всхлипывая, прижималась к ее теплому телу, душистым волосам, которые, как у леди Годивы [12], струились по плечам, груди и животу. – Теперь я понимаю: ты призвала Владыку Мрака, чтобы всех нас защитить. Но почему же ты не подумала о собственной безопасности? Если однажды я проснусь и увижу тебя... – тут я громко всхлипнула и указала рукой на Дунины останки, – я не выдержу и умру от горя. Что я могу сделать ради твоего спасения? Научи меня, и я вступлю в сделку с самим дьяволом!