Проклятие тангеры - Юлия Аксенова Страница 29

Ксения застонала и вернулась на свое место – напротив Кости через стол.

– Друг мой, я им не психолог, а партнерша по танцам. Я туда хожу не для того, чтобы диагностировать чьи-то неврозы! Просто хотела успокоить тебя, рассказав, как я понимаю ситуацию. Что мужчина в танце чаще всего нежен не со мной, а с проекцией своей собственной внутренней женщины. Знаешь, какие две фразы чаще всего можно услышать от партнера, причем одну за другой?

– Дай бог мне никогда этого не узнать!

– Отчего же? Я сейчас тебя просвещу. Вот: «Не добавляй в движение своей энергии!» И: «Крутись сама, я тебя не раскручу!», или: «Махни ногой сильнее!» Или что-нибудь в этом духе. Вот тебе анима, страстная и покорная. Так вот танцуешь, как можешь, стараешься, а он стонет про себя: «Не то, не то, не та!»

– Не знаю, что им всем надо! – Костя насупился и упрямо уставился в опустевшую чашку. – Лично мне на данном этапе жизни нужна ты, живая и настоящая, а не какая-то там перекошенная во все стороны внутренняя женщина!

Ксения вздрогнула и закостенела, потеряв одновременно дар речи и способность двигаться. Почти признание в любви! Или даже в чем-то неизмеримо большем: «нужна» прозвучало гораздо сильнее. «Нужна» – значит «будь со мной!». А «люблю» – значит всего лишь: «что-то где-то екает». Как реагировать? Она оказалась совершенно не готова к такому разговору! Никакого отклика в душе, кроме смятения и ужаса! Чем ответить Косте? Оказывается, нет ответа!

Костя посмотрел на часы.

– Пора двигаться. На шоу опоздаем!

* * *

– Сергей, приветствую! Виталий Рогов беспокоит.

Сергей Травкин в танго-сообществе прославился не танцевальным мастерством, а утонченными, весьма своеобразными графическими и живописными работами, посвященными любимому танцу. Произведения его украшали стены клуба «Витанго», их покупали для коллекции некоторые обеспеченные ученики Измайлова и Коренева, представители других школ. В настоящий момент большая персональная выставка Травкина разместилась в помещении одной из самых престижных милонг – в клубе «Си-ди-рви». Картины Травкина знали все, самого Сергея – не многие. Он всегда то ли скромно, то ли настороженно держался в тени, первым в общение ни с кем не вступал. Замкнутость истинного творца!

– Сергей, мне очень интересно: что ты думаешь о наших смертях?

– О наших смертях?! Бог с тобой, Виталий!

– А! – Виталий рассмеялся. – Я имею в виду: последнее время смерти буквально преследуют клуб – ты не находишь?

– Виталий, ты не учел: я только что вернулся из Франции. Я не был на открытии фестиваля и еще не успел посетить ни одного урока, ни одной милонги. Когда и от кого, кроме тебя, я мог узнать о каких-то смертях?

Голос приятеля звучал, как обычно, сухо и слегка раздраженно, что вовсе не отталкивало Виталия. Ничего, сейчас разговорится! И точно: Травкин будто проснулся наконец.

– Ты меня пугаешь! – сообщил с искренним интересом.

– То-то же! Так слушай…

Излагая историю четырех столь разных, но так странно совпавших по времени смертей знакомых танцоров, Виталий не просто горел желанием поделиться новостями. Он рассчитывал услышать в ответ совершенно неожиданный комментарий.

– Что объединяло этих четверых?

– То же, что нас объединяет. Ходили в один клуб, на фестиваль, на милонги.

– Хорошо. Допустим… Уровень мастерства у них одинаковый?

– Ты сравнил! Лео – и Рома!

– Я Романа не помню. Он плохо танцевал?

– Хорошо, но… на нашем уровне. По скорости лучше, чем я, например. По четкости движений лучше… – Виталий хотел сказать «тебя», но сдержался, чтобы не травмировать ранимого художника. – Но в целом он не больше умел, чем мы.

– А уровень остальных как ты оцениваешь?

– Коля пашет минимум по пять дней в неделю! То есть пахал. Занимался. Ты знаешь, что ему предлагали преподавать в клубе, только в условиях не сошлись, или он заленился, что ли. А Юшко – ну, он и в Африке Юшко! Этого уж ты помнишь, надеюсь?!

– Помню, как ты его называл смешно: «Тыгдымский конь». – Было слышно, что Сергей усмехнулся. – О покойных плохо нельзя говорить, но тогда это… походило на правду. Итак, в уровне танцевального мастерства сходства нет, хотя общее то, что все – не новички. А еще?

– Ну, по внешности – совсем ничего общего. По возрасту – тоже.

– Хорошо, ты уже понял принцип! – сдержанно одобрил Травкин. – Работали в одной фирме, любили одну женщину? Или… ну, их любила одна женщина… Все, что угодно!

– Любила одна женщина? Всех четверых?

– Виталий, как тебе не стыдно?! Разве так не бывает?! Не одновременно, так последовательно.

– Последовательно? А, понял! Я подумаю. Когда соображу что-нибудь, перезвоню. У меня пост ГАИ сейчас.

– Звони, я в доступе.

«Их любила одна женщина». У Виталия тоскливо засосало под ложечкой от предощущения дурной мысли. Очень дурной мысли! Ох, Травкин!

Никто в танговских кругах не знал, кем гордый и нелюдимый художник, которого принимали за типичного талантливого неудачника от искусства, был на самом деле. Измайлов пронюхал, что Травкин руководит крупным рекламным агентством, и завел с тем какие-то деловые отношения, свято оберегая секрет от руководителей других школ. Но только Виталию – как бывшему кадровому офицеру с высшей формой допуска к секретам Родины – Сергей счел возможным довериться полностью. Впрочем, не только: сделал он это почему-то в присутствии Ксении Царевой. Травкин умеет задавать правильные и крайне неприятные вопросы!

У бедного Романа была связь с Оксаной – девушкой откровенной и страстной, значит, скорее всего, искренне к нему относившейся, а тот, как недавно выяснилось, ни секунды не отвечал ей взаимностью… К Оксане – под своим любимым лозунгом «Мы ищем таланты!» – подкатывался Юшко, та, к счастью, вовремя раскусила своеобразного альфонса, однако не факт, что тот не успел запасть в ее распахнутое сердце. Беда в том, что прежде Романа и Анатолия Оксана положила глаз на Виталия Рогова! Так старалась завлечь – даже от порчи заговаривала!

Тогда, больше года назад, наученный горьким опытом с бывшей, Виталий в доме новоявленной ворожеи не ел и не пил: вдруг подсыплет что-нибудь любовное? Что же он теперь так расслабился?! Рогов прислушался к себе: нет ли признаков нарождающейся влюбленности? Ничего, кроме злости на черноокую хохлушку, не уловил.

Хорошо, но на Коренева-то она не имела видов! Про Лео лучше было не вспоминать, там все еще очевиднее: сильнейшая обида!

– Е!..

Вот теперь только Виталий осознал, почему так занервничал, когда Оксана сказала, что ему угрожает молодая черноволосая женщина. Сама собой протянулась в его голове цепочка: Оксана – ворожея, Оксана смертельно оскорбилась – человек умер. А для обиды на Виталия у нее есть поводы и похлеще. Особенно после вчерашней встречи!!!