Иллюзии чистого холста - Наталья Тимошенко

24 января 2015 года, 00.25

пр. Кима, Васильевский остров

г. Санкт-Петербург

– Что, даже на кофе не позовешь? – молодой человек обиженно надул губы.

Катя мысленно скривилась. Она и у женщин-то подобную мимику переносила с трудом, а человеку, называющему себя мужчиной, и вовсе не могла простить такого. Даже если бы она собиралась пригласить своего сегодняшнего ухажера в гости, то уже передумала бы.

– Я не пью кофе на ночь, – стараясь, чтобы в голосе не прорезалась брезгливость, ответила она. – Потом уснуть тяжело.

– Так я и не предлагаю тебе спать. – Молодой человек тут же перестал изображать обиду и игриво подмигнул ей.

– Все, спокойной ночи!

Не давая ему опомниться, Катя захлопнула дверь прямо перед его носом, порадовавшись, что, несмотря на солидный возраст дома, в парадной все же установлен кодовый замок, и навязчивый ухажер не последует за ней.

Вечеринка по поводу выхода из творческого кризиса скульптора Володьки Гарина неприлично затянулась, и время давно перевалило за полночь. Катя уехала одной из первых, а народ остался праздновать. Как бы после такой тусовки Володька не ушел в другой, гораздо более затяжной кризис. Впрочем, едва ли это как-то повлияет на его, с позволения сказать, творчество. Гарин был из тех, кто только языком трепать горазд, а на деле никто уже не помнил, когда он заканчивал хоть одно свое гениальное творение. Зато у него от бабки осталась огромная квартира в самом центре города, где было удобно устраивать разнообразные творческие и не очень вечеринки, поэтому его хвастовство и абсолютную бездарность ему прощали. Катя каждый раз клялась себе отказаться от очередного приглашения, но каждый раз его принимала. Не потому что ей нравились все эти пьяные люди, мнящие себя гениями, а потому что не хотела прослыть «дочкой богатого папы, забившей на своих закадычных друзей, с которыми когда-то приехала в Питер искать вдохновения и признания». Правда, с тех пор прошло почти десять лет, а закадычные друзья, в отличие от нее, так и не повзрослели, да и признания особого не снискали.

Лифт поднимался на предпоследний этаж так долго и так протяжно при этом скрипел всеми несмазанными частями, словно высказывал ей все, что думает о таких поздних возвращениях домой, напоминая в этот момент соседку из квартиры напротив. Выйдя из лифта, Катя остановилась на секунду, прислушиваясь к звукам в той самой квартире, но за дверью стояла гробовая тишина. Либо старая сплетница уже легла спать, либо затаилась, понимая, что Катя давно заметила ее наблюдения за собственной персоной.

Дом, в котором Катя купила квартиру всего полгода назад, был довольно старым, построенным где-то в начале шестидесятых годов прошлого века. Хотя некоторые и утверждали, что по меркам этого города он еще достаточно молод. Большинство жильцов здесь родились и выросли, давно друг друга знали, и к каждому новичку относились настороженно. Для всей парадной, застывшей в прошлом веке, Катя была как бельмо на глазу: молодая, незамужняя, с горящим в окне по ночам светом и, прости господи, кошкой без шерсти. Или наркоманка, или проститутка – к гадалке не ходи. Пожалуй, с одной только соседкой с последнего этажа у нее и сложились более или менее дружеские отношения.

На всякий случай показав «глазку» неприличный жест, Катя направилась к своей квартире.

Резкий запах гари ударил в нос, едва только она открыла дверь. Катя остановилась, и не проходя в квартиру, и не отступая обратно. Между прихожей и просторной гостиной, соединенной с кухней, не было двери, а потому она хорошо видела желтую полоску света, протянувшуюся по полу от окна к стене, и никакого дыма в ее свете не заметила. Значит, в квартире ничего не горит. Опять кто-то жег бумагу перед вытяжкой, которая в старом доме работала неправильно. Такое уже случалось, поэтому Катя даже не удивилась. В этом доме постоянно что-то случалось.

Она осторожно вошла внутрь, прикрывая лицо теплым шарфом, и закрыла за собой дверь. В квартире стояла полная тишина, даже Анхе, чертовка лысая, не бежала ее встречать. Впрочем, это ленивое животное так и не признало в ней свою хозяйку, а потому никогда не встречало у порога, не мурчало у нее на руках и не приходило в поисках ласки, как делают все нормальные кошки.

Щелчок выключателем не привел к нужному эффекту: прихожая так и осталась погруженной в темноту. Катя тяжело вздохнула, принявшись раздеваться, но тоже не удивилась. Свет в этой квартире часто ни с того ни с сего переставал включаться, а иногда зажигался среди ночи, поначалу доводя ее до нервной икоты. Дому сто лет в обед, чего от него ожидать? Но за большую двухуровневую квартиру, весь верхний этаж которой был оборудован под мастерскую, она простила бы ему что угодно. Дом был построен таким образом, что верхний этаж как будто делился пополам. Квартиры, выходившие окнами во двор, были самыми обычными, а те, которые смотрели на парк, выглядели как огромные студии без внутренних стен с окнами от пола до потолка. Когда-то их сдавали в аренду художникам, но теперь почти все помещения были выкуплены. Кто-то из предыдущих владельцев объединил верхнюю и нижнюю квартиры в одну, которая потом и досталась Кате.

Разувшись и скинув пальто, девушка наощупь прошла в ванную, вымыла руки и тут же направилась наверх. Даже без кофе спать еще не хотелось, и если свет все же включится, она сможет немного поработать, однако уже на верхней ступеньке она остановилась. Здесь запах гари стал меньше, зато заметно тянуло холодом. Она точно помнила, что не открывала сегодня окна, и уж тем более не оставила бы их незапертыми в мастерской. Неконтролируемая влажность картинам вредна, а в этом городе за ее контроль не могут отвечать даже синоптики. Тем более с самого утра шел снег, а старое окно во всю стену открывалось либо полностью, либо никак.

Катя быстро вошла в мастерскую и увидела распахнутое настежь окно. Если теперь старая задвижка не удерживает его, то, возможно, ей все же стоит пересмотреть свою любовь к этой квартире. Или же поменять окна на современные, как давно советовал отец. Кате очень нравились эти старые деревянные рамы с потрескавшейся краской, поэтому следовать его совету она не спешила.

Захлопнув раму и вернув задвижку на место, она вдруг замерла, подсознательно отмечая нечто странное. Медленно опустила голову и в желтом свете фонаря увидела на узком пороге под окном как будто выжженные следы чьих-то рук. Тонкие длинные пальцы хватались за край деревяшки снаружи, словно кто-то, раскаленный добела, влезал в ее квартиру. Не входил, а именно вползал. Сердце пропустило удар и тут же усиленно застучало в животе, а ноги подогнулись от слабости. Катя поняла, что на первом этаже пахло именно жженой древесиной, а не бумагой. Еще медленнее, чем до этого, она обернулась, разглядывая другие следы от ладоней. Неизвестное существо влезло через окно и, видимо, на четвереньках поползло по комнате в дальний угол, где стоял мольберт с натянутым на подрамник холстом, еще чистым, но уже подготовленным к написанию картины.