Фиалки для ведьмы - Лана Синявская Страница 28

– Внутри? Она была пустая, – нахмурилась Анна.

– Да нет же, я чувствую – внутри что-то есть. Сама посмотри.

Все еще хмурясь, Аня подошла к подруге и взяла у нее из рук сумочку. Так и есть: внутри прощупывалось что-то твердое. Но ведь она точно помнила, что сумочка была совершенно пустая и мягкая. Она, когда купила ее, даже заглядывала внутрь и помнила, что подкладка у нее – из темно-синего шелка. Что за чертовщина?

Анна подергала замочек, который вдруг стал заедать. Наконец она с ним справилась, перевернула сумочку и потрясла ее над столом. С негромким стуком на дощатую поверхность выкатился крупный камень темно-красного цвета. Нурия, завороженно приблизилась, наклонилась над столешницей и негромко присвистнула:

– Не слишком ценная, говоришь? – с иронией произнесла она. – Я, конечно, не ювелир, но, по-моему, это рубин.

– По-моему, тоже. Есть только одно сомнение.

– Какое?

– Таких крупных драгоценных камней не бывает.

– Как видишь – бывают.

– Это надо вернуть. Ничего не понимаю. Его там не было! – с отчаянием воскликнула Аня, кусая губы.

– Ну чего ты расстраиваешься? – попыталась успокоить ее Нурия. – Ты же не грабила эту несчастную старушку, она сама тебе его отдала. Кстати, я бы на твоем месте проверила сумку повнимательнее: вдруг там еще что-нибудь отыщется?

– Ой, оставь свои шуточки, мне так неудобно! Получается, что я ее обманула.

– Да вернем мы ей камень, не грузись. Она небось и сама позабыла, что он у нее был. Ты же говорила – старая совсем бабушка. Зато представляешь, какая для нее радость – этот рубин? До конца жизни будет жить в достатке.

– Слушай, может, это все-таки стекло? – с надеждой спросила Аня, вглядываясь в камень, но не решаясь к нему прикоснуться.

– Не-а, рубин. Только старинный. И явно натуральный.

– Это еще в каком смысле?

– Ну ты что, не помнишь? Ах да, ты же, кроме своего изумруда, не носишь ничего. У меня свекровь обожает рубины, обвешивается ими в немереных количествах. Так что я на них насмотрелась на своем веку. Вот ее рубины – искусственные. В наших ювелирках натуральных отродясь не было. Они бледно-розовые, неприятного такого оттенка, как сильно разведенная марганцовка, а этот совсем другой. У него цвет темнее… и знаешь что?..

– Что?

– Он какой-то пугающий, на кровь похож по цвету. Вот честное слово, похож!

Анна и сама заметила необычный цвет камня, темный, глубокий, таинственно мерцающий. Тут некстати еще вспомнилось замечание старушки о ее собственном изумруде. Старушка, похоже, неплохо разбиралась в истории камней, с первого взгляда, да еще в темноте, угадать в камне древнюю реликвию – это надобно иметь бо-о-ольшой опыт. Но не это сейчас самое важное. Нужно отыскать старушку и вернуть ей ее собственность. Вместе с сумкой, черт бы ее побрал!

С этой мыслью Аня схватила злосчастный антиквариат, чтобы запихнуть камень от греха подальше туда, где он лежал, и слабо охнула:

– Там еще что-то есть.

– Еще один камешек? – деловито осведомилась Нурия, заметно воодушевляясь.

– Нет. Это не камень, это какие-то бумаги.

– Давай посмотрим! – Загорелись глаза у любознательной подруги.

Ане и самой не терпелось взглянуть, что еще за сюрприз таила эта старинная вещица.

– Она просто бездонная какая-то, – проворчала девушка, заглядывая внутрь. – Странно. Я чувствую на ощупь бумажные листочки. Слышишь, шуршат? А внутри их не вижу.

– Какая ты глупая! Дай-ка сюда! Ну конечно, видишь, здесь потайной кармашек. Сейчас…

– Осторожнее! Сломаешь!

– Не боись. Сейчас достану. Вот, держи! Ой, какие древние-то! Как бы не рассыпались. Я слышала, что подобные фолианты специальными составами мажут, для прочности.

– Да нет, вполне нормальные, – пробормотала Анна, осторожно разворачивая тонкие листы пергамента. Она сразу отметила, что они ей что-то напоминают. И вспомнила: точно на таком же была написана записка профессору Хаскинсу. Это что же получается? Ладно, с этим она разберется позже. Сначала надо прочитать, что тут написано.

Аня уже успела пробежать глазами первую строчку одного из двух листов, но вдруг, к немалому неудовольствию подруги, снова сложила их.

– Ты чего?

– Слушай, а может, не надо читать? Вдруг это что-то личное?

– Ну, Анька, ты точно больная на голову. Этим бумажкам лет сто, какое может быть личное?

– Не сто, а триста, – машинально поправила Анна, которая успела заметить дату в конце страницы.

– Тем более. Сколько-сколько?

– Триста с небольшим. Бумага писана в 1692 году.

– Мама моя! Это ж музейная редкость! Ну читай же быстрее, будь человеком!

Анна со вздохом раскрыла первый листок и начала:

«Встань, Господь, услышь голос раба твоего посреди вороньего клекота нечестивцев…»

– Что за бред? – перебила ее Нурия, недовольно скривив губы.

– Это то, что здесь написано. Похоже на молитву.

– Дай посмотреть. – Она уставилась в мелкие строчки, испещренные многочисленными завитками, и поморщилась: – Господи! Да на каком языке это написано?

– На английском, только это устаревший вариант.

– А ты, скажи на милость, откуда его знаешь?

– Ну, попадались мне кое-какие книги, где заговоры и прочее были написаны именно на этом диалекте, пришлось освоить. Конечно, я им владею далеко не в совершенстве, но разобрать могу.

– Ну давай разбирай. Хотя погоди. На втором листке такая же ахинея?

Анна посмотрела:

– Нет. Здесь совсем другое. Это похоже… Ты мне не поверишь, Нурия, но это похоже на… какую-то инструкцию типа плана поиска сокровищ…

– А карта есть? – осведомилась практичная Нурия.

– Чего нет – того нет, – развела руками Анна.

– Ладно. И так сойдет. Только начинай читать, пожалуйста, с этой, второй, бумажки. А помолимся мы потом, на досуге.

Анна рассмеялась, но послушно начала чтение со второй странички.