Дар лесной отшельницы - Лана Синявская Страница 25

– Вы сказали, что прибыли буквально через несколько часов после… происшествия, – напомнила Анна.

– Да, рано утром, – подтвердила художница. – Именно я обнаружила тело Глеба. – На ее лице при этих словах отразился ужас пережитого, но она быстро взяла себя в руки. – И я могу подтвердить, что ничто не говорило о том, что в доме были посторонние.

– Если только они не уничтожили следы своего пребывания, – как бы про себя отметила Аня.

– Может, и так. Но зачем нужно было убивать Глеба? Ничего не пропало, ни единой мелочи. Я часто бываю здесь и прекрасно знаю, что где лежит. У Глеба была прекрасная коллекция живописи, да что там говорить, каждый предмет обстановки в этом доме, включая камин, это настоящее произведение искусства. Так вот, все на месте!

– Мотивом могла послужить не только кража, – возразила Аня. – Вы не могли бы показать мне дом? Вдруг я замечу что-то необычное?

– Да бога ради. Пойдемте, – поднялась со своего места женщина.

Они проходили одну комнату за другой, Мария Константиновна иногда коротко и по делу отвечала на вопросы Анны, касающиеся того или иного предмета. Честно говоря, вопросов этих оказалось не слишком много. По крайней мере до тех пор, пока они не очутились в спальне Кутько.

Оформленная просто и дорого, она была образцом спартанского стиля. Единственным украшением ее служил портрет. Прекрасно выполненное полотно запечатлело Глеба сидящим в кресле, одетым в простую, почти домашнюю одежду, которая тем не менее подчеркивала красоту его открытого, мужественного лица. Сильные руки опирались на подлокотники, вся фигура излучала силу. Казалось, Глеб вот-вот поднимется с кресла.

– Хорошая работа, – сказала Аня. У нее появилось странное ощущение тревоги. Нечто подобное она обычно испытывала, когда предчувствовала опасность. Но в этой комнате ей просто неоткуда было взяться. А беспокойство не проходило.

– Глебу очень нравилась эта картина, – кивнула головой Мария Константиновна. Ее голос звучал ровно, по нему было непонятно, разделяет ли она отношение брата к полотну. – Ее написал один очень модный сейчас художник, – пояснила она. – Но это совершенно новый для него стиль. Раньше его работы выглядели иначе.

– Лучше или хуже? – спросила Аня больше из вежливости.

– Не знаю. Просто по-другому. Возможно, вы слышали об этом художнике, о нем в последние годы много пишут. Клонов. Слышали о таком?

– Да, кажется, слышала, – Аня припомнила навязчивого попутчика, расхваливающего творчество Клонова, и добавила: – У него где-то поблизости, кажется, должна состояться выставка?

– Верно. Я собираюсь туда пойти. Хотела купить несколько работ для галереи. Мне его живопись не нравится, но спрос на него огромный.

Анна кивнула. Тем временем Мария Константиновна забеспокоилась. Она то и дело поглядывала на часы, и Анна сказала:

– Я вас задерживаю. Вы ведь собирались куда-то пойти во второй половине дня, а сейчас уже третий час. Если хотите, мы могли бы вас отвезти, раз уж я не уложилась во время.

– Было бы чудесно. У Глеба две машины, но я совершенно не умею водить. Вы подождете, пока я переоденусь?

– Конечно, – кивнула Анна.

Оставшись одна, она еще раз взглянула на портрет, зябко повела плечами и поспешно вышла из комнаты. Спустившись в холл, она подошла к зеркалу, чтобы поправить волосы. Неловко задев рукой вазочку, она опрокинула ее на ковер. К счастью, ничего не разбилось и не пролилось – вазочка была медной, а цветы в ней – искусственные. Анна нагнулась, чтобы быстро вернуть все на место, потянулась за цветком и заметила возле ножки столика сверкающую вещичку.

Блестящий предмет оказался женской серьгой, сделанной в виде птицы, усыпанной бриллиантами. Хвост этой птички украшали три довольно крупных сапфира. Весьма экстравагантное и дорогое украшение…

– Я готова, – донеслось с порога. Аня обернулась. Мария Константиновна сменила алое платье на элегантный черный костюм. Огненные волосы скрывала шляпка.

– Извините, Мария Константиновна. У меня еще один, последний вопрос. Вы уверены, что после смерти супруги ваш брат не приглашал сюда других женщин? Хотя бы иногда?

– Вы ведь уже спрашивали об этом, – нахмурилась женщина. – Но я могу еще раз повторить: нет, никогда.

– Тогда, может быть, это ваша вещица?

Бриллиантовая птица в протянутой ладони, поймав солнечный луч, заискрилась крошечной радугой. Мария Константиновна не сводила с нее глаз минуту, не меньше. Потом она с трудом разжала губы и произнесла:

– Где вы нашли это?

– Вон там, – показала Аня, – она закатилась под столик. Так это не ваше?

– Нет. Но я не могу себе представить…

– Не огорчайтесь. Мужчины, они… В общем, всякое бывает. К тому же это необязательно была его любовница, это могла быть его знакомая, например, или…

– Или убийца… – неожиданно закончила за нее Мария Константиновна.