Вампир - граф Дракула - Брэм Стокер Страница 20

Ренфильд был у часовни. Он стоял, прижавшись лицом к решетчатому окну, и как будто с кем-то разговаривал. Я боялся подойти слишком близко к нему, он мог испугаться и опять удрать. Видя, однако, что Ренфильд не двигается с места, я сделал несколько шагов и услышал:

— Я ожидаю ваших приказаний, господин. Я ваш раб, и вы должны наградить меня, ибо я верен вам, хотя вы были далеко! Теперь вы здесь, и я исполню все ваши желания, но когда придет время раздачи наград, прошу не обойти меня!

Подоспевшие санитары по моему знаку бросились на Ренфильда. Он боролся, как разъяренный тигр. Я никогда не видел человека в таком припадке дикого бешенства и надеюсь больше не увидеть.

В конце концов на Ренфильда надели смирительную рубашку и поместили в комнате со стенами, обитыми мягким. Его крики ужасны.

ПИСЬМО МИННЫ ГАРКЕР ЛУСИ ВЕСТЕНРА

24 августа.

Дорогая Луси!

Я уверена, что ты с нетерпением ждешь известий от меня. Про дорогу я ничего писать тебе не буду, так как все время думала только об Андрее и, предвидя, что мне придется ухаживать за ним, старалась спать как можно больше. Я застала беднягу ужасно похудевшим и слабым. Он страшно изменился и, кажется, не помнит, что с ним произошло или, по крайней мере, делает вид, что не помнит. Я не расспрашиваю его. У него было какое-то страшное потрясение, это очевидно, но он еще не окреп, чтобы вспоминать об этом.

Сестра Агата — прелестное существо и опытная сиделка. Она сказала мне, что Андрей говорил в бреду безумные вещи. Я просила ее рассказать мне все, но Агата только перекрестилась. Она утверждает, что долг сиделки — хранить тайны своих больных. Правда, на следующий день, увидев, что я очень расстроена, Агата сама завела разговор на эту тему.

«Голубушка, будьте уверены, мистер Гаркер не сделал ничего, в чем бы он мог упрекнуть себя, — сказала она. — Вы как его будущая жена можете быть совершенно спокойны на этот счет. Он никогда не забывал вас, а пострадал от таких ужасов, о которых нам, смертным, не следует говорить».

Вероятно, Агата вообразила, что я ревную Андрея и подозреваю его в измене. Однако, душка, не могу от тебя скрыть, что эти слова обрадовали меня.

Я сижу теперь у постели бедного Андрея и пишу тебе, пока он спит. Но вот он просыпается… прерываю свое письмо…

Андрей попросил меня передать ему куртку, так как хотел достать что-то из кармана. В боковом кармане лежала записная книжка. Я хотела взять ее, надеясь узнать причину болезни, но Андрей, должно быть, угадал мое желание, так как, взяв тетрадку из моих рук, попросил отойти к окну и оставить его одного.

Через некоторое время он подозвал меня и сказал: «Вильгельмина (я поняла по его тону, что он говорит серьезно), ты знаешь мои принципы. Я считаю, что между мужем и женой секретов не должно быть. Я пережил ужаснейшие приключения. Когда я думаю о них, у меня кружится голова. До сих пор не знаю, был ли весь этот ужас в действительности или нет. Ты знаешь, что у меня было воспаление мозга, а это граничит с сумасшествием. Тайна всего — здесь, в этой записной книжке, но я хочу забыть о ней. Я намерен начать новую жизнь со дня нашей свадьбы (мы решили обвенчаться здесь, в Бухаресте). Вильгельмина, вот моя записная книжка, почитай ее, если хочешь, но никогда не напоминай мне о ней».

Я положила тетрадку под подушку, поцеловала Андрея и отправилась к Агате просить ее получить разрешение обвенчаться сегодня же, и теперь жду ответа…

Сестра вернулась, все готово, уже послали за английским священником. Как только Андрей проснется, мы обвенчаемся…

Луси, я очень, очень счастлива! Во время венчания я была так взволнована, что с трудом давала должные ответы. Сестры были очень ласковы со мной. Когда мы остались одни с Андреем, я достала его записную книжку из-под подушки, завернула в бумагу, обвязала голубой ленточкой и запечатала сургучом, употребив вместо печати свой перстень. Я сказал мужу, что подожду, пока он сам не захочет открыть ее. Пусть она послужит доказательством абсолютного доверия, которое мы питаем друг к другу.

Луси, дорогая, не могу передать тебе, до какой степени я счастлива! Желаю тебе быть такой же счастливой, как я теперь! Прощай, скоро напишу опять.

Любящая тебя Минна Гаркер.

ПИСЬМО ЛУСИ ВЕСТЕНРА МИННЕ ГАРКЕР

30 августа.

Дорогая Минна!

Целую тебя миллион раз и, как всегда, люблю! Надеюсь, что вы вернетесь раньше, чем мы уедем отсюда, Вы могли бы остановиться у нас. Убеждена, что здешний воздух благотворно подействует на Андрея.

Я чувствую себя великолепно, ем, сплю, по ночам больше не хожу. Артур говорит, что я даже потолстела. Забыла тебе сказать, что он здесь, мы проводим целые дни вместе, катаемся на яхте, гуляем, ловим рыбу, играем в теннис.

Любящая тебя Луси.

P. S. Мама очень слаба. Свадьба наша назначена на 28 сентября.

ДНЕВНИК ДОКТОРА СИВАРДА

20 августа. Болезнь Ренфильда все больше интересует меня. Он несколько успокоился, по крайней мере, наблюдаются промежутки совершенного спокойствия. Первую неделю он был очень буйным. Потом постепенно утихомирился, загадочно проговорив:

— Теперь я могу ждать.

Когда фельдшер доложил мне об этом, я сейчас же отправился к Ренфильду, желая удостовериться в верности его слов. Рснфильд был еще в смирительной рубашке, но выглядел довольно кротко и подобострастно заглядывал мне в глаза. Я остался доволен его состоянием и приказал снять рубашку. Санитары нехотя исполнили мой приказ.

Пациент заметил их недовольство и, нагнувшись ко мне, шепнул:

— Они думают, что я поврежу вам. Разве я стал бы вам вредить? Дураки!

Мне было утешительно узнать, что по отношению ко мне он не питает злых намерений, но мысли его я не понимаю. Он считает меня равным с собой? Или я для чего-нибудь нужен ему?

Сегодня вечером он говорить со мной не захотел. Даже предложение подарить ему котенка не вызвало у него радости.

— Я кошек не собираю, — ответил Ренфильд, — мне теперь некогда думать о них, я занят более серьезным делом.

Я оставил его одного. Потом санитар сказал мне, что Ренфильд был спокоен до рассвета, а утром опять последовали припадки бешенства, длившиеся до тех пор, пока он не потерял сознания.

Вот уже три ночи подряд происходит то же самое. Ренфильд как будто находится под влиянием кого-то, для меня неизвестного. Вот что я решил: надо предоставить Ренфильду возможность убежать под скрытым нашим наблюдением.

23 августа. Всегда случается то, чего меньше всего ожидаешь. Наша птичка, увидев клетку открытой, не пожелала улететь. Теперь не вызывает сомнений, что периоды спокойствия длятся у Ренфильда довольно долго. Может быть, это как-то связано с фазами луны? Но что за шум?…