Мертвая неделя - Наталья Тимошенко Страница 17

О чем Таня рассказывала неохотно, так это о женихе. Упомянула только, что он уже не студент, работает, хорошо зарабатывает, даже жилье свое есть, не придется со свекровью кухню делить, дальше мастерски переводила разговор на тему свадьбы. У Аленки сложилось впечатление, что жених Тане не очень-то и по нраву, но либо родителям отказать не смеет, либо тоже сделала ставку на городского ухажера, даже если вдруг он старый и страшный.

Девичник затянулся. Огни в деревне уже погасли, в каждом доме легли спать, и Аленка все чаще поглядывала на часы, вспоминая обещание вернуться до часу. Но уходить первой не хотела. С нее и так всегда смеялись, что не сидит долго, мол, так и ухажера никогда не найдет, парни не ложатся спать в девять вечера. Наконец и остальные девчонки начали откровенно зевать и поглядывать в сторону выхода, одна только Таня оставалась возбужденной предстоящим событием, а потому спать совершенно не хотела.

Расходиться предложила Вика. Девчонки поддержали и, не слушая слабые возражения Тани, собрались и гурьбой высыпали во двор. Хозяйка тоже вышла вместе со всеми, проводить гостей. Ночь была лунная и очень теплая. Со стороны озера дул слабый ветерок, принося с собой едва уловимый запах сырости, а по земле стелился туман, но больше ничего не нарушало спокойствия приятной летней ночи.

– А давайте сходим к озеру! – предложила никак не успокаивающаяся Таня.

– К озеру? В такое время? – удивленно переспросила Света.

– Да какое время? Еще даже полуночи нет! В городе в это время спать не ложатся, а вы тут как древние.

– Я про время не на часах, а на календаре. Мертвая неделя началась, в такое время лучше по ночам дома сидеть, а к озеру ходить тем более опасно.

Остальные девчонки активно закивали, но вошедшую в раж Таню не так-то просто было сбить с толку.

– Так ведь раньше часу ночи навьи не покажутся, мы успеем. Тут идти-то пятнадцать минут.

– Да зачем нам на это озеро? – все еще не понимали подруги.

– Вы что же, легенду не помните? – хитро улыбнулась Таня. – Кто ночью в Мертвую неделю споет вместе с русалками из озера, тому они подарят мужа хорошего и семейное счастье.

– Так ведь ты себе мужа нашла уже, – хихикнула Соня. – Заранее второй вариант ищешь, что ли?

– Никогда нельзя останавливаться на достигнутом! – заявила Таня. – Мужа я нашла, но не откажусь от гарантий, что он окажется хорошим. Ну что, идем?

Аленка видела, что девчонки уже начали сомневаться. Мужа и счастья хотела каждая, а алкоголь притупил страх перед озером, которое и в обычное время года вызывало нервный трепет, поскольку над ним всегда клубился туман, а уж в Мертвую неделю и вовсе казался местом нечистым.

– А давайте сходим, – наконец выдала Марина. – Танька права, навьи только после часу придут. А вдруг реально русалки одарят?

– Или утопят, – сказала Аленка.

Сказала негромко, но все услышали. Таня презрительно посмотрела на нее и бросила:

– А я на твоем месте рискнула бы. Если русалки тебя хорошим мужем не одарят, то сама ты его точно не найдешь. Красотой тебя природа обделила, приданого нет. Мозги есть, но учиться не отпустили, а в нашей глуши твой ум никому не нужен. Да и без нормального образования быстро зачахнет. И выйдешь замуж в лучшем случае за охотника или сына лесника, нарожаешь кучу детей и будешь, как твоя мачеха, всю жизнь в огороде копаться да белье в тазу стирать.

Таня ударила по больному. Сказала правду. Аленке даже возразить было нечего, а от этого еще обидней. Она ведь и сама думала об этом. Не видать ей женского счастья в деревне, а уехать нельзя. Повторит судьбу мачехи и остальных местных женщин. Только время сейчас уже не такое, молодежь знает другую жизнь, стремится к ней, а ее не пустили. Ей двадцать в будущем году исполнится, а с парнем никогда не встречалась, не целовалась даже ни разу. Никто на нее не смотрел, на свидания не звал. Один только сын лесника, но уж больно он был некрасив и неопрятен. Не о таком женихе мечтала Аленка, но такой, видимо, достанется.

– Ну так что, ты идешь? – поинтересовалась Таня, видя, что удар достиг цели.

Аленка кивнула.

– Иду!

К озеру пришлось идти через поле. Дорога заканчивалась сразу за последним домом, дальше тропинки не было. Местные озера побаивались, не отваживались к нему ходить даже смельчаки. Да и нечего было там делать. Вода хоть и казалась прозрачной, а не водилось в ней рыбы. Как-то, рассказывают, Семен Хромой со своим зятем целый день просидели в лодке, но так ничего и не выловили. Было это как раз накануне Мертвой недели, и в первую же ночь Семена навья поймала и съела, а зятя его неизвестная болезнь убила. Был человек – и зачах за несколько дней. После того случая тропинка и заросла. И охотник местный предпочитал охотиться в другой стороне. Купаться желающих тоже не находилось. Вода в озере холодная даже в самую сильную жару из-за многочисленных ключей, бьющих на дне. Аленкин папа утверждал, что ключи и губят отчаянных купальщиков, а вовсе не русалки.

Озеро издалека было заметно по клубившемуся над ним туману. Если в деревне он скромно стелился по дороге, не рискуя заглядывать во дворы, то над озером расплывался на всю гладь, забирался на берег, поднимался высоко, серебрился в лучах луны. Чем ближе они подходили, тем яснее видела Аленка в переливах тумана призрачные фигуры, очертаниями напоминающие людей, и тем сильнее билось ее сердце. Что если навь живет в тумане? В деревню они приходят поздно ночью, но вдруг у озера, как и в лесу, появляются раньше?

Остановить бы девчонок, повернуть назад. Только Таня уже ушла вперед, а остальные, хоть и жмутся друг к другу, тянутся за ней как на привязи. И Аленка тянется, а сердце заходится в дурном предчувствии. И ведь не особо верит, что русалки на самом деле могут подарить хорошего жениха. Аленка и в самих русалок-то не очень… В навь верит, навь все местные каждый год видят. Детям хоть и запрещают подходить к окну по ночам всю Мертвую неделю, но дети на то и дети, чтобы не слушаться. Аленка тоже не слушалась, еще совсем крохой аккуратно подбиралась к окну и, приоткрыв занавеску, с ужасом и благоговением следила за призрачными фигурами, бредущими по дороге в серебристых лучах. А вот русалок никогда не видела.

И вот озеро совсем близко. Туман уже не стелется преданно у ног, а взбирается выше, обнимает за талию, гладит плечи, легонько касается щек. Прикосновения у него прохладные, словно пальцы тех русалок, но разгоряченной коже приятна эта прохлада. Девчонки, перебрасывавшиеся словами в поле, теперь замолчали. Даже Таня, шедшая впереди, сбавила шаг. Если и испугалась, то не скажет, не повернет назад. Никто из девчонок не повернет, и Аленка тоже не станет.

Совсем рядом послышался всплеск, словно крупная рыба ударила хвостом по воде, и девчонки наконец остановились. Впереди сквозь туман уже виднелись серебристые отблески луны на водной глади, колыхались на волнах большие белые кувшинки, доносился их легкий травяной аромат. Дальше идти было страшно. Если до сего момента поход больше напоминал шутку, вызов друг дружке, то сейчас все внезапно поняли, что еще шаг – и шутка превратится в нечто гораздо большее. Назад будет уже не повернуть.