Маниту - Грэхем Мастертон Страница 15

— Мистер Эрскин? Извините, я думала, что это госпиталь.

— Послушайте, миссис Карманн. Я был сегодня у Карен. Она все еще очень слаба. Врачи считают, что ее шансы возрастут, если они узнают что-то большее о ней.

— Не понимаю.

— Вспомните, как я звонил вчера, чтобы спросить у вас о вашем сне. Том, о пляже. Карен как раз была у меня и говорила, что у нее были похожие сны. Врачи считают, что в них может быть что-то, какое-то указание, которое поможет им вылечить Карен.

— Я все еще не понимаю, к чему вы клоните. Почему доктор Хьюз сам не позвонит мне?

— Он не позвонил, потому что не мог, — объяснил я ей. — Он специалист по медицине, и если бы кто-то из его начальства открыл, что он начинает выпутываться в спиритизм, то он тут же был бы уволен. Но он хочет использовать все способы, чтобы помочь Карен выздороветь. И потому мы должны узнать что-то большее о сне, который у вас обеих был.

Миссис Карманн была сконфужена и обеспокоена.

— Но как же вы хотите это сделать? Как этот сон может вызвать опухоль?

— Миссис Карманн, известно множество документированных связей между умами людей и состоянием их здоровья. Я не хочу этим сказать, что опухоль имеет психосоматическое состояние, но не исключено, что ее связанное с этим психическое состояние вызывает затруднение в лечении. Врачи не отваживаются оперировать, пока они не узнают, чем является эта опухоль и почему она так сильно на нее влияет.

— Хорошо, мистер Эрскин, — тихо сказала она. — Что вы хотите сделать?

— Я уже связался с моей знакомой, которая является своего рода медиумом, — объяснил я. — Я хотел бы провести в вашем доме сеанс так, чтобы эта моя знакомая могла проверить, нет ли в нем каких-нибудь вибраций.

— Вибраций? Каких вибраций?

— Каких-то, миссис Карманн. Каких бы то ни было. Мы не знаем, что ищем, пока этого не найдем.

Миссис Карманн немного подумала.

— Мистер Эрскин, — сказала она наконец, — Я не убеждена. Мне как-то не кажется верным делать что-то такое, когда Карен тяжело больна. Не знаю, что бы сказала ее родители, если бы это узнали.

— Миссис Карманн, — заявил я. — Если родители Карен узнают, что вы сделали все, что только возможно, чтобы помочь их дочери, то какие они могут иметь претензии? Прошу вас, миссис Карманн. Это очень важно.

— Ну, хорошо, мистер Эрскин. В какое время вы хотели бы приехать?

— Где-то через час. Благодарю, миссис Карманн. Вы великолепны.

Она вздохнула.

— Это я уже знаю, мистер Эрскин. Я только надеюсь, что вы сами знаете, что делаете.

Не она одна надеется.

Было около половины одиннадцатого, когда мы все собрались у миссис Карманн на Восточной Восемьдесят Второй улице. Дом был большой и теплый, богато устроенный, но в анонимном стиле — большие набивные кресла и стулья, красные занавесы из плюща, инкрустированные столики и картины. Пахнуло запахом старых дам.

Сама миссис Карманн была хрупкой женщиной с седыми, тщательно причесанными волосами, сморщенным, наверное когда-то красивым, лицом, любящей длинные атласные платья и кружевные платки. Когда мы вошли, она дала мне подержаться за ее мягкую, всю в перстнях, руку. Я представил ей Амелию и Мак-Артура.

— Я только молюсь, чтобы то, что мы делаем, не ухудшило положение Карен, — сказала она.

Мак-Артур со своим широким, бородатым лицом и в вытертых джинсах обошел все жилище, усаживаясь в каждое кресло, чтобы проверить, все ли они мягкие. Амелия, одетая в длинный вечерний костюм с красными блестками, оставалась спокойной и замкнутой в себе.

У нее было худощавое, как будто вдохновенное лицо, большие, темные глаза и бледные, полные губы. Она выглядела так, как будто в любой момент должна была расплакаться.

— Есть-ли у вас какой-нибудь круглый стол? — спросила она.

— Можно использовать обеденный стол, — ответила миссис Карманн. — Только не поцарапайте его. Это настоящий антик, вишневое дерево.

Она провела нас в столовую. Стол был черным и блестел тем глубоким отблеском, в котором можно было утонуть. Над ним висела стеклянная люстра с плафонами. Темно-зеленые набивные занавесы покрывали стены комнаты, на которых блестели масляные картины и зеркала в позолоченных рамах.

— Очень хорошо, сгодится, — заявила Амелия. — Думаю, что мы должны начать как можно скорее.

Мы все вчетвером сели вокруг стола и посмотрели друг на друга с определенной озабоченностью. Мак-Артур, хотя и привычный к спиритическим сеансам Амелии, а оставался все же скептиком.

— Есть ли кто-то? Есть ли кто-то? — повторял он.

— Спокойствие, — сообщила Амелия. — Гарри, не можешь ли выключить свет?

Я встал и повернул выключатель. Комната погрузилась в полную темноту. Я нащупал свое кресло и вслепую нашел руки миссис Карманн и Мак-Артура. Слева я касался твердой мужской руки, справа — мягкой ладони старой женщины. Темнота была настолько непроницаема, что казалось, что к лицу был прижат черный занавес.

— Прошу сконцентрироваться, — заговорила Амелия. — Сосредоточьте свои мысли на духах, которые пребывают в этой комнате. Думайте о их душах, о их потребностях и о их скорби. Попробуйте представить себе, как они крутятся вокруг нас, блуждая в своих духовных миссиях.

— Что, к дьяволу, означает духовная миссия? — вмешался Мак-Артур. — Ты хочешь сказать, что у них есть и ужасные миссионеры?

— Успокойся, — тихо сказала Амелия. — Это будет трудно. Мы даже не знаем, с кем хотим войти в контакт. Я стараюсь найти дружественного нам духа, который скажет нам то, что мы хотим узнать.

Мы сидели в напряжении, соприкасаясь ладонями, когда Амелия бормотала долгое заклятие. Я отчаянно пытался думать о духах, проплывающих через комнату, но это было не просто, когда на самом деле не веришь в духов. Я слышал рядом дыхание миссис Карманн, а пальцы Мак-Артура сгибались и разгибались в моей ладони. По крайней мере, у него было достаточно рассудка, чтобы не разнимать руки. Из того, что я слышал, ясно, что после начала сеанса разрыв круга является опасным.

Постепенно я начинал сосредотачиваться все больше и больше, все легче мне становилось верить, что здесь есть кто-то или что-то, какая-то вибрация, которая соизволит нам ответить. Я чувствовал пульс всего нашего круга, проходящий через мои ладони, чувствовал, как все мы соединяемся вместе в едины круг тел и умов. Как будто ток проходил раз за разом вокруг стола, через наши руки, наши мозги и наши тела, все увеличивая свою мощь и напряжение.

— Калем естрадим, скона пуриста, — шепнула Амелия. — Уенора, венора, опти люминари.

Темнота осталась непроницаемой и я не ощущал ничего, кроме этого необычного чувства, проходящего между нами, пульсации бьющей через наши руки.

— Спирита, халестим, венора суим, — продолжала Амелия. — Калем естрадим, скон руриста венора.