Что знает ночь? - Дин Кунц Страница 12
Что знает ночь? - Дин Кунц читать онлайн бесплатно
Однажды вечером, в лабиринте библиотеки, в дальнем углу, на верхней полке, он нашел альбом с черно-белыми фотографиями Джулиан Хатуэй. На многих кинозвезду запечатлели в элегантных платьях и сценических костюмах.
Последнюю фотографию в альбоме, возможно, сделала полиция. Но мальчик подозревал, что такой запечатлел ее старик Тиджей, тогда молодой муж, перед тем как вызвать копов. Джулиан, как бескрылый ангел, свисала с потолочной балки в комнате, где он сейчас жил.
Она разделась догола, прежде чем встать на табуретку и сунуть голову в петлю. Мальчик никогда раньше не видел обнаженную женщину.
Мальчика совершенно не смутила нагота женщины, которая приходилась ему прабабушкой. Ему не привили моральные принципы, которые могли бы вызвать такое смущение. Его научили стыдиться только одного — собственной внешности. На личном опыте он узнал, что уродство — единственный грех. То есть и само его существование было грехом.
Пусть и прабабушка, выглядела она роскошно. Великолепная грудь. Полные бедра. Длинные, стройные ноги.
Он вытащил фотографию из альбома, вернул альбом на высокую полку, унес фотографию в круглую комнату под крышей.
Джулиан часто снилась мальчику. Иногда просто висела на балке, мертвая, разговаривала с ним, хотя, проснувшись, он не помнил, что она ему говорила.
В других снах Джулиан спускалась с балки, как паук по серебряной паутине. Снимала петлю с шеи. Какие-то мгновения держала над головой, как нимб. Потом пыталась надеть петлю на шею мальчика и затянуть.
Бывало, сон становился кошмаром и он изо всех сил боролся с ней, не давая его задушить. В других случаях он позволял ей надеть петлю ему на шею и отвести к табуретке. И хотя во сне она ни разу не вешала его, после таких снов он просыпался бодрым и отдохнувшим.
В одну ночь сны разительно переменились.
Впервые и он в этом сне был голым. Обнаженная Джулиан Хатуэй спустилась на пол, только на этот раз не остановилась около его постели. С петлей на шее шмыгнула под одеяло, и от прикосновения грубой веревки у него по коже побежали мурашки. А потом ее груди прижались к нему, и ничего более реального ему никогда не снилось. Мальчик проснулся, дрожа всем телом, с мокрыми трусами.
Какое-то время он думал, что такое может случиться только во сне с мертвой женщиной. Потом понял, что фотография мертвой женщины срабатывала не хуже, чем сон о ней.
Тот мальчик еще не стал мною. Но уже становился.
Они жили в красивом и просторном трехэтажном доме — четырехэтажном, если считать подземный гараж. Ни один полицейский детектив не мог позволить себе такой дом, но Николетта добилась немалых успехов, и за последние десять лет ее картины только росли в цене. Они купили двойной участок, поэтому и дом построили большой, и от соседей их отделяло достаточное расстояние. Дом — кирпичные оштукатуренные белые стены, черные наличники, крыша из черной плитки — выглядел георгианским, [4]но не мог считаться образцом стиля.
Джон припарковался в подземном гараже, поставив «Форд» между внедорожником Николетты и «шеви» Уолтера и Имоджин Нэш, семейной пары, которая поддерживала дом в идеальном состоянии и кормила проживающую в нем семью. Поскольку утра в резиденции Кальвино считались священным временем, Нэши пять дней в неделю приезжали к одиннадцати часам и обычно отбывали в семь вечера.
Лифт позволял подняться из гаража на любой из трех этажей. Но шум лифта служил сигналом о его возвращении. Могли прибежать дети, а ему хотелось какое-то время побыть наедине с Никки.
По пути домой он ей позвонил и узнал, что она в студии, хотя обычно заканчивала работу раньше. Студия и их апартаменты занимали весь третий этаж.
В углу гаража, где несколько зонтов стояли на стойке, он повесил плащ на крючок.
По возвращении домой, где здравомыслие возвращалось в жизнь, а безумие мира оставалось за порогом, казалось, что случившееся в доме Лукасов ему приснилось, а не произошло наяву. Он сунул руку в карман пиджака и не удивился бы, если б не обнаружил там серебряных колокольчиков.
И когда пальцы нащупали коробочку из «Галереи Пайпера», в дальнем конце гаража, за машинами, трижды постучали. А после паузы — еще раз. Резко и настойчиво, будто перед дверью стоял нетерпеливый гость.
Несмотря на флуоресцентные панели под потолком, теней в гараже хватало. Ни одна не двигалась и не напоминала человеческую фигуру.
Стук повторился, уже прямо над головой. Джон поднял голову к потолку, вздрогнул, потом облегченно выдохнул. Пузырьки воздуха в водопроводе приводили к тому, что медная труба постукивала о хомут.
Из кармана плаща он достал пластиковый мешочек с герметичной застежкой, в котором лежали шесть булочек, испеченные и подаренные ему Марион Даннуэй.
Он открыл внутреннюю дверь и шагнул на площадку у лестницы. Дверь автоматически захлопнулась за ним.
Наверху дверь открывалась в большую студию Николетты. Работая над картиной, спиной к нему, она не услышала, как он вошел.
С девичьей фигурой, темно-каштановыми, почти черными волосами, босиком, в светло-коричневых джинсах и желтом топике, изяществом и плавностью движений Николетта не уступала профессиональной танцовщице.
До ноздрей Джона долетел запах скипидара и, более слабый, полимеризованного масла. На маленьком столике справа от Никки стояла кружка-термос. Над ней поднимался парок с ароматами черного чая и смородины.
На том же столике компанию кружке составляла ваза с двумя десятками так называемых черных роз, на самом деле темно-красных, очень темных, почти черных, но с красным отливом. Насколько он мог судить, эти удивительные цветы не источали никакого аромата.
Никки, когда работала, всегда ставила рядом розы того цвета, который более всего соответствовал ее настроению. Она называла их «розы смирения». Если какая-то картина на ее мольберте очень уж ей нравилась — а это могло привести к гордыне, — одного взгляда на розу в полном цвету хватало, чтобы понять, что ее работа — лишь бледное отражение истинного творения.
Сейчас она работала над триптихом, тремя большими вертикальными панелями. Композиция напомнила Джону произведение Гюстава Кайботта [5]«Парижская улица: дождливая погода», хотя на картине Николетты он не видел ни Парижа, ни дождя. Шедевр Кайботта служил ей лишь источником вдохновения, а тематику она выбирала сама.
Джону нравилось наблюдать за женой в те мгновения, когда она думала, что на нее никто не смотрит. Она держалась совершенно естественно, двигалась легко, элегантно, грациозно, и от красоты этих движений захватывало дух.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments