Дорога затмения - Челси Куинн Ярбро Страница 11

Отпусти верховых, хотел сказать Сен-Жермен, но произнес другое:

— Кузница. У одной из моих повозок изношена ось.

Судья покачал головой.

— К сожалению, все наши кузнецы очень заняты. Досадно, конечно, однако…

— Я все сделаю сам. У меня есть железо и необходимые инструменты. — Сен-Жермен выпрямился и выразительно шевельнул плечами. — Мне нужны лишь меха, наковальня и горн.

— Вот и прекрасно, — буркнул Сай-Чу. — Тебя туда вскоре проводят. А одежду твою вот-вот должны принести. Не понимаю, почему они возятся с ней так долго.

— Трудно сказать, — откликнулся Сен-Жермен, не скрывая сарказма. — И все же я вам весьма благодарен за все, что вы делаете для меня.

— Естественно, — важно выговорил судья. — Инородец, так далеко забравшийся в пограничный район, не может не вызывать подозрений. Никто не осудил бы меня, поступи я с тобой… скажем… более строго. — Он умолк, и следующая минута была поединком двух пар глаз — раскосых, надменных и темных, холодных.

— Я полагаю, мы вполне поняли друг друга, достойный судья, — спокойно произнес Сен-Жермен.

— Да. — Хао провел ногтем по свитку. Он собирался сказать что-то еще, но Сен-Жермен заговорил снова:

— Я сознаю, что вы и ваши помощники обременены грузом забот. В спешке забываешь о многом. Однако если бы я обнаружил свою охранную грамоту там же, где и оставил, то расценил бы это как знак доброй воли. — Он не спускал глаз с Сай-Чу, пока тот не кивнул. — Весьма благородный жест, достойный судья. И очень мудрый.

Хао Сай-Чу не хотел признавать поражение.

— Знай все же, что я намерен выслать подробный отчет в совет окружных ополчений. Если окажется, что ты каким-то образом подал себя в ложном свете…

— Секретарь совета пошлет солдат в Мао-Та, — закончил его мысль Сен-Жермен. — Уверен, военачальница Тьен окажет им самый радушный прием.

По коридору пронесся внезапный порыв сквозняка, вдали послышались приглушенные голоса, они приближались. Минутой позже в дверном проеме, церемонно кланяясь, возник знакомый писец. Судья нахмурился и вышел за дверь, чтобы выслушать его сбивчивый шепот. Сен-Жермен, не двигаясь, наблюдал.

Наконец судья обернулся и отрывисто бросил:

— Твою одежду сейчас принесут.

— И охранную грамоту? — уточнил Сен-Жермен.

— С ней все в порядке!

Раздраженный чиновник захлопнул дверь и, громко топая, удалился.

Через какое-то время дверь отворилась вновь. Через высокий порог шагнул Руджиеро с вычищенной и аккуратно разглаженной одеждой своего господина в руках.

— Они утомили тебя? — спросил Сен-Жермен, одеваясь.

— Мало вопросов и много угроз, — спокойно отозвался слуга.

— Тебе не причинили вреда?

Руджиеро немного помедлил.

— Нет.

Сен-Жермен нахмурился.

— Чем ты обеспокоен?

— Мы лишаемся троих верховых. — Не дождавшись ответа, Руджиеро продолжил: — Они сказали, что отберут и повозки.

— Первое вероятно, — сказал Сен-Жермен. — Второго же не случится.

— Вот как? — Отклик звучал недоверчиво. Слуга ожидал пояснений.

— Оказалось, что достойный судья неравнодушен к западному искусству. Наши мозаики останутся у него. — Лицо Руджиеро окаменело. — Ты все понял?

Слуга молча подал хозяину гетры.

Натягивая их, Сен-Жермен ощутил хруст в районе груди и запустил руку за ворот камзола.

— Ага! — Он вынул из потайного кармана пакет, завернутый в промасленную бумагу. — Наша охранная грамота, полагаю?

Руджиеро подал хозяину сапоги.

— Писец долго читал ее, потом положил на место.

Глаза Сен-Жермена странно блеснули.

— Все в порядке, не так ли?

— Я решил удостовериться, что к ней ничего не добавлено, — помолчав, произнес Руджиеро.

Сен-Жермен обулся.

— Так много лучше, — сказал он рассеянно. — Алчность легко уживается с подлостью. Полагаю, ты обнаружил еще один документ?

— Писец отнес все к случайности. Заявил, что бумаги слиплись. — Голос слуги был спокоен.

— И второй документ предписывал заключить нас под стражу? Или казнить? — Сен-Жермен всмотрелся в лицо Руджиеро. — Значит, казнить? — задумчиво протянул он. — Позже мы отправимся в кузницу, а с рассветом уйдем. — Его взгляд прояснился. — Похоже, дождь прекращается. Это нам на руку.

Руджиеро порылся в складках своего балахона и протянул господину тонкий кинжал.

— Думаю, это может вам пригодиться.

Узкие пальцы сомкнулись на рукоятке.

— Думаю, да.

Сен-Жермен наклонился, пряча клинок за голенищем китайского сапога.

* * *

Письмо пастыря несторианской христианской общины Лань-Чжоу к пастырю несторианской общины Кай-Фенга.

Двенадцатый месяц года Крысы, тринадцатый год шестьдесят пятого цикла, одна тысяча двести семнадцатый год от рождения Господа нашего.

Шлем пастырю общины Кай-Фенга и всем ее братьям и сестрам свою любовь и поклоны!

Несомненно, вы все наслышаны о недавних набегах монголов на наши края. Спешим сообщить, что милостью Божией мы пока еще целы и невредимы. Сражения шли к северо-востоку от нас, но коварным врагам не удалось пробиться к Лань-Чжоу. Мы уверены, что подкрепление, обещанное здешнему гарнизону, придет своевременно и заставит варваров отказаться от новых атак.

Две недели назад, с первым снегом, один из смотрителей нашей таможни заметил, что хозяин местной гостиницы тайком сносится с вражескими лазутчиками. Трибунал приговорил предателя к казни, должной нагнать страху на всех, кто ради личной выгоды способен решиться на столь низменные деяния. Следуя Господним заветам, мы помолились за упокой души этого человека, однако большинству паствы вовсе не кажется, что негодяй заслуживает прощения.

Последним, кто забредал к нам из внешнего мира, был инородец по имени Ши Же-Мэн, направлявшийся в Мао-Та. Он сообщил, что ему довелось стать очевидцем жестокого истребления жителей двух придорожных селений. В стычке с налетчиками погиб один из его верховых, хотя чужеземец так и не мог нам с уверенностью сказать, кто жег деревни, монголы или разбойники. Из бесед с этим дельным и во многих науках сведущим человеком мы начали понимать, что павликианская церковь на Западе сеет страдания и пожинает несчастья, что, собственно, и предсказывал в свое время Ча Пай. Горе отступающим от наставлений учителя и внимающим измышлениям ученика. Мы будем молиться за то, чтобы эти несчастные поскорее отринули свои заблуждения и вспомнили наконец, что истинный путь к спасению обретается лишь через преданность тем заветам, за которые умер Господь, в чем с нами согласны и наши таоистские братья.