Дорога затмения - Челси Куинн Ярбро Страница 10

— Высокочтимый судья, — сказал он, — стражники почтительно спрашивают, как быть с остальными.

Хао Сай-Чу, приподнявшись, выслушал старца, затем покосился на инородца и снова сел.

— Придержи их на время. Пусть ожидают, пока я не разберусь с главарем этой шайки.

Он опять быстро глянул на стоящего перед ним человека. Ему явно хотелось увидеть, как подействует на того оскорбительное высказывание.

Сен-Жермен оглядел потолочные балки, вслушиваясь в шум дождя. Нельзя отвечать на подобные провокации. Вспышка только ухудшит дело. Следует сохранять равновесие. В конце концов, не потащат же его в трибунал голышом. Или все же потащат?

— Твои люди… Где ты их нанял?

— Верховых — в Ло-Янге, руководствуясь рекомендациями министерства дорог и перевозок. Мне отобрали самых опытных и надежных проводников, чтобы я без заминок добрался до места.

— А твой седьмой спутник? — Хао Сай-Чу наклонился вперед. — Что ты скажешь о нем?

— Руджиеро родом из испанского города Гадес. Он служит мне уже долгие годы. — То, что судья вряд ли когда-нибудь что-либо слышал не только об упомянутом городе, но и о самой Испании в целом, не имело значения. Главное — говорить уверенно и непринужденно. — Прикажите своим охранникам его опросить. Он скажет им то же самое.

— Несомненно, — последовал едкий ответ. — Не думай, что, проживая в провинции, я утратил способность разбирать, где правда, а где ложь. Я не из тех, кого можно дурачить.

— Я и не собираюсь лгать вам, достойный судья. Зачем мне это? Ведь мое дело законно. — Сен-Жермен понизил голос и отвел глаза в сторону, зная, что сказанное не придется по нраву раздувшемуся от важности Хао Сай-Чу.

— Могу сказать лишь одно, инородец. — Судья сузил глаза. — Ты человек очень сильный. Я думаю, ты гораздо сильнее, чем кажешься.

Сен-Жермен промолчал. Надутый болван не подозревает, насколько он прав. Можно, конечно, продемонстрировать ему свою силу, проломив, например, кулаком стену, однако такая безрассудная выходка ничему бы не помогла.

— Ты ничего не ответил, — возвысил голос судья.

— Я припомнил о молодости, когда и впрямь был силен.

— Молодость хороша лишь тогда, когда она вечна, — изрек важно чиновник. — Говорят, таоистские шарлатаны умеют ее продлевать.

— Такое слышал и я.

— Но секрета, конечно, не знаешь? — В глазках судьи блеснуло неподдельное любопытство.

— Таоисты не делают записей, достойный судья. И не поверяют своих тайн инородцам. — Сен-Жермен улыбнулся, надеясь, что чиновника удовлетворит этот ответ и что он перестанет затрагивать скользкую тему.

Хао Сай-Чу задумчиво покивал, затем повернулся к двери, где топтался маленький человечек с пером за ухом и со свитком в руках.

— Ну, что такое?

Писец помедлил.

— Составлена опись.

— Дай! — Сай-Чу, резко вытянув руку, схватил поданный ему документ. — А теперь оставь нас!

Писец поклонился и вышел.

— Три крытые повозки, — провозгласил чиновник минутой позже.

— Да, — безразлично кивнул Сен-Жермен, хотя его чувства болезненно обострились.

— Одна загружена бочками, наполненными землей, и емкостями с какими-то жидкостями, — прочел Хао.

— Это рабочие материалы, достойный судья. Они мне потребуются по прибытии на заставу.

Сен-Жермен умолк, прислушиваясь к дождю и к себе. Ливень усиливался, а его терпение истощалось.

— В другой повозке обнаружены вещи: одежда, белье, седла и прочее. — Тон чиновника сделался скучным, однако через мгновение лицо его просветлело. — О, это уже интересно! В той же повозке, оказывается, размещены две широкие доски с цветными изображениями из шлифованных камешков.

Досадно, но ничего уже не изменишь. Мозаики нужно было оставить в Ло-Янге.

— Я купил их на Западе… довольно давно, — сдержанно пояснил Сен-Жермен и умолк, ожидая ответного хода.

— Я видел такое лишь раз — и был поражен. Воистину счастливы обладатели подобных диковин.

Сен-Жермен прикрыл глаза и сказал то, что следовало сказать. Быстро, отчетливо, равнодушно.

— Поскольку достойный судья соизволил проявить интерес к этим жалким панно, возможно, он не откажется принять их в подарок. Удовлетворение, которое мне принесет его дружеский жест, будет воистину неоценимо. — Он любил эти мозаики, относящиеся к эпохе Юстиниана, и в течение долгих столетий возил их с собой.

— Ты очень щедр, Ши Же-Мэн. Твои подарки просто великолепны. Повешенные в моем доме, они будут наводить меня на размышления о высоком. — Сай-Чу даже не пытался скрыть свою радость.

— Молю небеса, чтобы их созерцание нескоро наскучило вам. — Пожелание было вполне искренним. Пусть уж лучше эти панно украшают гостиную вымогателя, чем валяются, разрушаясь от сырости, на каком-нибудь складе.

— Весьма благородно с твоей стороны. — Сай-Чу довольно огладил щеки и встал. — Ладно. Ты, полагаю, хотел бы одеться. Здесь становится холодно.

— Что будет с моими людьми?

— О да. Твои люди. К сожалению, я отпущу не всех. Ополчение вправе использовать в своих целях любого. А потому трое твоих конников останутся здесь. Нам нужны искусные воины, ведь монголы уже хозяйничают в соседних долинах. — Судья постучал ногтями по свитку. — Думаю, ты сумеешь без них обойтись.

— Военачальнице Тьен тоже нужны искусные воины, — возразил Сен-Жермен с нескрываемым раздражением.

— Несомненно. Но она защищает не город, а всего лишь заставу. — В голосе Хао Сай-Чу слышалось столько самодовольства, что Сен-Жермен помрачнел. И как умудряются этакие болваны попадать на ответственные посты?

— Приложу все усилия, чтобы пояснить ей ваши действия.

— Тут нечего пояснять, — беспечно бросил чиновник и взялся за ручку двери. — Я уже ел. Возможно, завтра…

— Благодарю, я сумею прокормиться и сам. — Ответ прозвучал откровенно грубо, но, похоже, подобные мелочи судью уже не задевали.

— Превосходно! — Сай-Чу распахнул дверь и гневно воззрился на служителя храма, не успевшего от нее отпрянуть.

— Проронишь хоть слово о том, что здесь слышал, и будешь сослан в Ай-Минг.

Старик побледнел. Сен-Жермен сдвинул брови. Монастырь Ай-Минг был чем-то вроде тюрьмы для проштрафившихся монахов. Построенный в скалах, обращенных к безлюдной пустыне, он вполне отвечал своему названию. Ай-Минг — последний приют, безысходность.

— Я ничего не слышал, — выкрикнул старец, хотя руки его предательски затряслись.

— Допустим. Однако не забывай о моих словах и не давай мне повода переменить свое мнение. — Чиновник выглянул в коридор, затем повернулся. — Тебе больше ничего не нужно, ученый? Если ты и впрямь направляешься в Мао-Та, полагаю, мой долг оказать тебе посильную помощь.