Наказать и дать умереть - Матс Ульссон Страница 98

Я устроился в кресле для посетителей, а Эва заняла вращающийся стул возле офисного стола со встроенным телефоном, компьютером и кипами бумаг. Если ей и удалось навести порядок на своей голове, до кабинета очередь пока не дошла. На полках за спиной Эвы громоздились солидные тома, похожие на своды законов, и бесчисленные папки, видимо с материалами закрытых дел. Там же торчало несколько горшков с цветами, поливавшимися в последний раз в прошлом столетии.

Эва тряхнула остриженными под мальчика волосами: более короткими сзади, чем с боков, и с такой же длинной, как и раньше, челкой.

– Постараюсь не занять у тебя много времени, – начал я.

– Ничего, у нас скука смертная, – ответила Эва. – Слышал о расистах? Они угрожают евреям, а я должна днями напролет читать записи телефонных разговоров. – Она показала на бумажную пирамиду. – Как же надоели идиоты! Представляешь, как они ославили Мальмё? Даже Барак Обама нас осуждает.

Разговор получался официальным и натянутым. Возможно, потому, что мы с Эвой давно не общались. Но не исключено, что и женщина по имени Лена сыграла в этом свою роль. Разумеется, сексуальная ориентация Эвы – ее личное дело, но с лесбиянкой сложно сблизиться так, как я рассчитывал.

Итак, мой час пробил.

Я начал с убийства Юстины Каспршик в Мальмё и Ульрики Пальмгрен в Гётеборге. Я выложил на стол копии газетных вырезок, которые получил от Вернера Локстрёма из Ваггерюда, распечатки интервью с Малин Фрёсен из Карлскруны, Сесилии Джонсон из Новой Зеландии, Бодиль Нильссон из Мальмё, Марии Ханссон из Гётеборга, Бренды Фарр из Нью-Йорка и, наконец, Шеннон Шей и эскорт-девушки Лоне из Копенгагена. Имен девушек не называл, все источники информации оставались анонимными.

Эва Монссон не только сменила прическу, она купила новые очки – в темной оправе и с четырехугольными стеклами, какие носили в пятидесятые годы прошлого века. В них и просматривала газетные вырезки.

Я показал ей фотографию Герта-Инге Бергстрёма в «Даллас-Форт уорд ньюс», а также снимок, который сделал Эгон Берг после соревнований в Сёдерслэтте. Я прокрутил Эве запись радиопередачи о предприятиях в Южной Африке и дал вырезку из газеты «Ди Бюргер» о том, что случилось с Анли ван Яарсфельд, обратив ее внимание на дату: Бергстрём в то время находился в Капстадене.

Я вспомнил о пропавшей без вести Кате Пальм, которая училась в одном классе с Бергстрёмом, и ткнул пальцем в распечатку беседы с Агнетой Мелин и Эгоном Бергом в Андерслёве. Я не забыл о проколотых шинах, Йордис Янссон и загадочном крупном мужчине, которого соседка видела из окна. Я сказал, что не могу доказать намерения Бергстрёма, поскольку еще не встречался с Лизен Карлберг, владелицей галереи «Гусь» в Сканёре. Однако ее ассистентка Инес Йорнфальк разговаривала с неким рослым господином накануне того, как у Лизен прокололи шины. Он же подвез Лизен до авторемонтной мастерской в Хелльвикене после случившейся неприятности.

Под конец я повернул к Эве свой ноутбук и поставил восьмиминутный фильм, который демонстрировал Шеннон Шей и Бренде Фарр.

– Я убежден, что женщина на экране не кто иная, как Юстина Каспршик, и все больше убеждаюсь в том, что мужчина – известный, но предпочитающий держаться в тени бизнесмен Герт-Инге Бергстрём, – подытожил я и замер, откинувшись на спинку стула.

Эва Монссон долго не отвечала. Ей понадобилось около получаса, чтобы просмотреть все материалы.

Но и потом она молчала, оглядывая кипы бумаг на столе и пустые пластиковые чашки. Наконец сняла очки и встала.

Эва Монссон повернулась, взяла с полки увесистый том – полагаю, телефонный справочник города Мальмё, – обошла стол и плотнее прикрыла дверь. После этого подошла ко мне, размахнулась и с силой обрушила телефонный справочник мне на голову. Точнее, стукнула наотмашь, в правое ухо. Следующий удар пришелся в левое, потом по затылку.

– Чертов сыщик!

Эва Монссон положила справочник и оперлась руками о стол:

– Какого…

– Я только хотел…

Не дав мне договорить, Эва отвесила еще две оплеухи. Ухо горело.

– Ты что, полицейский? Думаешь, это игра?

– Нет, я так не думаю.

– Я-то вообразила, что мы работаем вместе, – продолжала она. – Что мы должны делиться информацией друг с другом. А ты за моей спиной решил поиграть в полицейского! – Она еще раз ударила меня телефонным справочником, прежде чем швырнуть его на пол. – Ты врал мне с самого начала!

Я мысленно возмутился: врать и не говорить всей правды далеко не одно и то же.

– С кем ты встречался в Мальмё, когда убили польку?

– Я забыл, как ее звали.

– Значит, с женщиной?

– Да, а что в этом удивительного? Мужчины и женщины иногда встречаются…

– Почему у тебя был гитарный футляр, если ты не играешь на гитаре?

– К убийству Юстины Каспршик это не имеет отношения.

Она фыркнула:

– А если я проверю твою электронную почту?

– Ноутбук перед тобой.

– В этом нет смысла искать. Или ты считаешь меня дурой? – Она покачала головой.

– Я ввязался в это не потому, что захотел поиграть в полицейского, – оправдывался я. – Сначала мне было любопытно, я думал сделать статью или даже несколько статей. Но со временем… дело захватило меня, и мне показалось, я смогу найти убийцу. Я до сих пор в этом уверен, тем не менее ты права: я не полицейский. Я не знаю, как это делается. И потом, ты ведь сама говорила, что у вас и без того полно проблем, есть расследования куда более актуальные, чем убийство Юстины Каспршик и Ульрики Пальмгрен. Собственно, это мой новый друг Арне Йонссон настоял на нашей с тобой встрече и разговоре.

Я не врал, но, как всегда, не говорил всей правды. Умолчал о том, что Бергстрём – а я уверен, это был он, – посылал мне письма по электронной почте, что он подложил в мой почтовый ящик в Сольвикене черно-белую фотографию, а потом прислал сережку, принадлежавшую Юханне Эклунд. Не признался я и в том, что сейчас мной двигало не столько любопытство, сколько желание остановить убийцу, в том числе и ради собственной безопасности.

Эва Монссон снова надела очки и погрузилась в бумаги.

– Уж не надеешься ли ты, что мы бросим все и побежим арестовывать Герта-Инге Бергстрёма?

– А что вам мешает это сделать? – удивился я.

Эва сняла очки и улыбнулась:

– К сожалению, не получится.

– Разве вы не можете вызвать его на допрос?

Она покачала головой:

– Не на основании того, что ты здесь наговорил. Все это не более чем ряд случайных совпадений.

Я не отвечал. Щека и ухо все еще горели.

– То есть вы отказываетесь остановить убийцу?

– Нет, но мы не можем хватать людей только потому, что некий Харри Свенссон вообразил себя вторым Коджаком [63].