Имитатор. Книга первая. Увертюра - Олег Рой Страница 8

— То есть? Обычные парковые скамейки, две гнутых боковины плюс сиденье и спинка. Везде такие. Или… не везде?

Киреев уже пролез за ее спину, подвигал мышкой, потыкал в клавиатуру:

— Наблюдательная ты наша. Вуаля. Вот тебе парковые скамейки Санкт-Петербурга, любуйся.

Фотографий всезнающий гугл вывалил щедро. Изображенные на них скамейки и впрямь были разные. Даже если исключить те, что «работали» арт-объектами, и те, у которых не было спинок, все равно: вариантов конструкции имелось десятка два.

А вот три, выбранные в качестве пьедесталов для мертвых тел совпадали до деталей: гнутые темные боковины, широкая доска — сиденье, и пять горизонтальных брусьев — спинка.

— Ну надо же. Не задумывалась. Надо посмотреть, может, у них производитель один? Кто-то же их делает? Ну или кто-то же первоначальный эскиз рисует? Это можно выяснить?

— Да можно, почему нет. Займусь. Думаешь, это имеет значение?

— Вообще-то это была твоя идея. Но чем черт не шутит. Может, это та самая ниточка, за которую удастся потянуть. Две одинаковые скамейки — несерьзно, а вот три…

— Кстати, о разных районах, — задумчиво проговорил Киреев. — Почему дело в город не забрали? По идее, должны были уже спецгруппу организовать, а ты все в одиночку ковыряешься. Чего так?

Арина пожала плечами:

— Черт их знает.

— Аппаратные игры? — предположил Киреев.

— Скорее всего. Такое дело должна была уже бригада следователей вести. Чайник, небось, постарался.

— Ему-то зачем эта головная боль?

— Для карьеры, для чего ж еще. Когда мы этот клубок распутаем, представляешь, какие ему лавры достанутся?

— Когда? Или если?

— Очень надеюсь, что когда. Иначе как работать? Так что считай, нам просто так повезло. Ну или не повезло. Что первый труп на нашей территории оказался. Так-то его охотничьи угодья, получается, весь город. Внешность? Жертвы все стройные, невысокие — но это может быть критерием, а может и не быть. Не понимаю, как он их выбирает? Почему именно этих?

— Он? Или может быть и она?

— Да может, конечно. Но мне кажется, что все-таки он. Трудно представить, что такое могла бы сотворить женщина.

— Я тебя умоляю! Бабы такое творят, что мужику даже в кошмаре не пригрезится. Немногие, это да, но уж если у бабы крышу сорвет, она такой ужасный ужас выдумает, никакой Чикатило и Джек Потрошитель ей в подметки не пригодятся.

— Да я не про жестокость. Сам подумай. Это же физически тяжело, трупы таскать. Может, кстати, именно поэтому все жертвы худенькие и невысокие. Но даже пятьдесят кило — это ничего себе груз. Я за себя даже и не скажу: подниму или нет.

— На машине?

— В машину труп сам не запрыгнет. И в парки машина не въезжала. Возле скамеек нет автомобильных следов. Только самые обычные.

— Ну да, точно не баба. Хотя… бабы тоже всякие бывают, некоторые и Шварценнеггеру дадут прикурить. В наш зал одна такая ходит. С тебя ростом, ну… чуть повыше, но такая же худая, а жмет два своих веса без напряга. Слушай, а может, их двое было?

— С таким модусом операнди? Это ж тебе не случайное убийство в результате, как в протоколах пишут, «личной неприязни, возникшей на почве совместного распития спиртных напитков». Там труп могут и трое вытаскивать, да хоть четверо. А тут… Как гласит великий мультик, это только гриппом все вместе болеют, а с ума каждый по отдельности сходит.

— Может, один псих, а другой ему помогает…

— Почему?

— Из страха, из любви, из-за денег… Мало ли…

* * *

Где-то на столе тренькнул Аринин мобильный. Она принялась раскапывать бумажные завалы, задела карандашный стакан, тот покачнулся, опрокинулся, покатился к краю стола.

Киреев ловко подхватил беглеца, водрузил на место, а второй рукой одновременно выудил из-под бумаг телефон:

— Держи.

Смска была от Виталика. Коротенькая, три вопросительных знака — и все. Ах ты ж, черт! Вечер уже!

Раньше муж регулярно забирал ее с работы, но в последнее время это случалось все реже и реже. Сама виновата, нечего до ночи тут торчать! Надо было хотя бы позвонить! А сейчас — немедленно, немедленно!

— Солнышко, — жалобно затараторила Арина, когда в теплом пластмассовом тельце прозвучало такое родное, чуть хрипловатое «алло». — Прости, я заработалась совсем, часов не наблюдаю. Счастья, впрочем, тоже. Ты уже дома?

— А ты как думала? — буркнул он несколько недовольно, но тут же смягчился. — Хочешь, чтобы я приехал за тобой?

— Да ладно, доберусь, не маленькая, чего тебе дергаться. Отдыхай.

— Собирай тут все и пошли, — скомандовал Киреев, когда она, вздохнув, сунула телефон в карман и растерянно оглядела заваленный бумагами стол.

— Куда?

— Куда-куда, на кудыкину гору! Бумаги в сейф сунь, прямо кучей, я видел, у тебя снизу пусто, завтра разберешь. А тебя — домой. Отвезу.

— Кир, ну что ты! — Арина смутилась, хотя забота была приятна. — Сама доберусь, не инвалид.

— А я, может, еще не все вопросы прояснил. Вот по дороге и поговорим.

Когда они уже устроились в машине, Кир, мягко тронув с места, спросил как ни в чем не бывало, словно и не было этой вынужденной паузы в разговоре:

— Про аккуратность и организованность — абсолютно согласен. Про отсутствие напарника — пока не понял. Но ты мне скажи, как вообще профайлеры эти самые портреты составляют?

— Да в основном на базе статистических данных. Но меня, если честно, статистические предположения никогда серьезно не впечатляли. Про тех серийников, у которых в подкорке сексуальные мотивы сидят, там еще что-то с чем-то стыкуется. Ну то есть, когда мотивы убийств эмоциональные, точнее, чувственные. Когда злодей от убийства ловит кайф. Причем кайф этот сродни сексуальному. Сильно сродни, только с обычным сексом у персонажа что-то не так, что-то не получается.

— Импотенты, что ли?

— Да всяко бывает. Если импотенция, то убийство заменяет половой акт, если нет, становится его кульминацией, причем и собственно секс завязывается на насилие, не обязательно физическое, бывает и психологическое. Ой, это длинная тема, там не столько физиология, сколько внутренняя жажда контроля. Но у таких убийц действительно просматриваются кое-какие закономерности: высока вероятность, что рос злодей в неполной семье, при авторитарной матери, в детстве мочился в постель, а после любил что-нибудь поджигать и крылышки бабочкам отрывать. А если злодей — невыявленный шизофреник, который внешне нормальный, но у него в голове голоса живут, которые велят убивать, что тогда?

— Тогда это совсем другая статистика.

— Вот-вот. И это, похоже, наш случай.