Перо динозавра - Сиссель-Йо Газан Страница 73

— Зачем вам в Оденсе? — Он был раздражен.

Анна вертела в пальцах коробок спичек.

— Мне нужно кое-что узнать. Вместе с Лили. Это длинная история, — добавила она и вздохнула, поймав взгляд Сёрена. — Хорошо, — огрызнулась она. — Я узнала, что мои родители врут. Плюс ко всему остальному, — она развела руками, — они врут, и я не знаю почему.

— Вам придется отменить эту поездку, — не сдавался Сёрен.

Анна поднялась и посмотрела на него услужливо.

— Я отведу Лили завтра в детский сад, после чего приду и дам показания, — она немного поколебалась, — в десять часов. Я в вашем распоряжении до часу. После часа я заберу Лили и поеду в Оденсе. Я не могу не поехать. Я вернусь обратно завтра вечером, и если вы собираетесь в субботу на похороны Хелланда, вы меня там увидите, — она вдруг закрыла глаза. Йоханнес мертв. — Черт побери, Йоханнес, — у нее сморщился подбородок. — Это все так идиотски бессмысленно!

Сёрен молча посмотрел на нее и сказал:

— Хорошо. Вы можете съездить в Оденсе завтра между часом дня и полуночью. Но вы обещаете никого не бить по яйцам и никуда не исчезать.

— Это не смешно, — робко сказала Анна.

— Да, — разозлился Сёрен, — это совершенно не смешно. Поэтому вам не мешало бы относиться ко всему этому более серьезно. Вы понимаете? Вы знаете, где Тюбьерг? — вопрос прозвучал как выпущенный дротик.

У Анны забегали глаза. Если она расскажет, где Тюбьерг, его тут же задержит полиция и ее экзамен будет отменен.

— Нет, — соврала он.

Сёрен посмотрела ей в глаза.

— Ладно, — сказал он. — Может, вы хотите мне что-то рассказать?

Анна посмотрела на него в упор:

— Я знаю, почему умер Хелланд. Я знаю про паразитов.

Сёрен застонал:

— Откуда?!

— Ну, помимо того, что слухи ходят по всему биологическому факультету, — сказала она, посылая ему говорящий взгляд, — я знаю это от Ханне Моритцен. Она затащила меня к себе в кабинет и рассказала, что вы были у нее на даче и о чем разговаривали. Она хотела, чтобы я сказала ей, если вдруг пойдут слухи о том, что паразиты взялись из ее отделения. Не то чтобы я представляла, каким образом об этом можно узнать — у этих сволочей наверняка нет колец на лапках, — но если вдруг их род как-то определят и выяснится, что они взяты из коллекции Ханне, она хочет об этом знать.

— Почему? — с интересом спросил Сёрен.

— Отделение паразитологии закрывается. У Ханне есть еще три года, после чего проекты будут полностью ликвидированы и отделение упразднят. Но Ханне уверена, что совет факультета при первой же возможности поспешит выкинуть ее за борт, я имею в виду — еще до истечения этих трех лет. Это они могут сделать, только если она подпадет под обычное увольнение. Если паразиты взяты из ее отделения, если она так плохо следит за своей коллекцией, что отдельные ее экземпляры вдруг оказываются в тканях коллег, ее могут уволить моментально. Естественно. Так что она хочет быть подготовленной и не собирается сдаваться без борьбы. И еще, я уверена, что Биргит Хелланд врет, — Анна пыталась накормить акулу в надежде, что он позабудет о Тюбьерге.

— Почему вы так думаете? — спросил Сёрен, с интересом глядя на Анну.

— Она говорит, что Хелланд был совершенно здоров. То есть, если послушать его жену, он был полон жизненных сил и упруг, как гимнастический мяч, но это чушь какая-то. Я его видела и знаю, что он был ужасно болен, — Анна рассказала Сёрену о случае на парковке, вдруг смутившись оттого, что не сделала этого раньше. — Это выглядело просто ужасно, он наверняка был смертельно болен, — закончила она.

— Когда вы разговаривали с Биргит Хелланд? — спросил Сёрен.

— Я была у нее сегодня, — призналась Анна. — Она передала мне вот это, — Анна приподняла кулон на шее и вдруг посмотрела на Сёрена. — Хелланд, очевидно, сделал это для меня на заказ. Это подарок мне на защиту диплома. Биргит хотела отдать мне его до похорон.

Сёрен задумался.

— Она врет, — повторила Анна.

— Еще что-то? — спросил Сёрен, изучающе глядя на Анну. Она никогда за всю свою жизнь не чувствовала себя настолько готовой к сотрудничеству.

— Я думаю, что Клайв Фриман в Дании.

Сёрен медленно кивнул. Это он, судя по всему, и сам знал.

— Откуда вы знаете? — спросил он.

Вот черт. Она решила рискнуть.

— В «Белла-центре» открывается орнитологический симпозиум, — спокойно сказала она. — Я видела его имя в программе.

Сёрен купился.

— Можно ли предположить, что исчезновение Тюбьерга имеет какое-то отношение к приезду Фримана? — спросил он, испытующе глядя на Анну.

— Да нет, какая здесь может быть связь? — невинно ответила она.

— Анна, — Сёрен стал серьезным, — мне нужно прояснить это до конца. Возможно ли, что смерти Хелланда и Йоханнеса связаны с вашим дипломом? Вы пишете о научном споре о происхождении птиц, в который был вовлечен Хелланд, правда? Хелланд, Тюбьерг и этот канадский ученый, Клайв Фриман. Но при чем здесь Йоханнес? Я не могу этого понять. Я просто тупой полицейский, и я не могу этого понять. Людей обычно убивают из ревности, из-за наркотиков, из-за денег или семейных проблем, и для меня было бы слишком невероятно представить, что кто-то может убить человека из-за своей пошатнувшейся научной позиции. Из-за чего-то, что написано в дипломе.

Анна долго думала, прежде чем ответить.

— Йоханнес мне помог, — сказала она. — Он… он занимался теорией науки и был очень талантлив. Он помог мне выделить те аспекты теории науки, которые представляют интерес в применении к биологическим спорам. Я использовала эти аспекты, чтобы разоблачить Клайва Фримана, — Анна вдруг взглянула Сёрену в глаза, — и именно этому посвящен мой диплом. Я его разоблачаю, — она вздохнула. — Йоханнес очень много знал о Карле Поппере и его идеях о фальсификации, о Томасе Куне, который ввел в 1960-х годах понятие парадигмы, и особенно о Лорен Дастон и ее понятии научной моральной экономики… да, у меня ушло несколько недель на то, чтобы это понять, так что не расстраивайтесь, если вам кажется, что я говорю на непонятном языке. Суть в том, что есть множество ученых, занимающихся позвоночными, и орнитологов, которые нападали на Клайва Фримана в течение многих лет. Они критиковали его анатомические выводы и его анализы окаменелостей, и знаете, что — ему совершенно все равно, он просто отмахивается от фактов, что бы ему ни предъявляли. До 2000 года, до того как в Китае нашли синозавроптерикса, Клайв Фриман твердил: «Покажите мне перо, которое выросло на динозавре, и тогда я поверю во всю эту вашу чепуху». Когда же ему действительно показали пернатого динозавра, он ответил: «Это никогда не было пером!» В крайнем случае, если ему никак не удавалось отвертеться от того, что это перо, он отвечал, что «это перо выросло не на динозавре, а на очень древней птице. Естественно, на птицах есть перья!» Проблема в том, что Фриман так хорошо разбирается в анатомии и физиологии, что большинство просто неспособны с ним спорить. Но никто раньше не пытался указать ему на его основополагающие научные принципы. Никто прежде не утверждал, что он не соблюдает самые элементарные научные правила.