Наказать и дать умереть - Матс Ульссон Страница 66

Сольвикен, август

Похоже, солнечные дни закончились. Ничего удивительного: середина августа. Пока я ездил в Хёкёпинге, Мальмё и Треллеборг, лил дождь, потом опять выглянуло солнце. В воскресенье утром, лежа в постели, я слушал, как с деревьев падают тяжелые капли.

Больше тишину ничто не нарушало.

Я включил кофеварку, поджарил два яйца и забрал газеты из почтового ящика.

Несмотря на дождь, день выдался теплый. Я сдобрил яйца тобаско и вышел на веранду.

Все газеты опубликовали интервью Йеспера Грёнберга, в котором говорилось, что наш герой временно оставляет политику и уезжает в Остин читать лекции в Техасском университете.

Первоисточником оказалось новостное агентство ТТ. Остальные издания перепечатали текст слово в слово. Отличались разве что заголовки, размер шрифта и фотографии. Создавалось впечатление, что Грёнберг сочинил не только ответы, но и вопросы.

Происшествие в отеле он комментировать отказался. Сообщил, что его политическая карьера получила новый толчок и ему нет смысла оглядываться. Только вперед.

Будь Грёнберг блюзовым исполнителем, или художником, или и тем и другим одновременно, он мог бы выпустить новый альбом под названием «Жизнь только начинается».

Кроме того, Грёнберг побывал на консультации у семейного психолога и остался доволен. Потому что, как он выразился, «развод – это всегда катастрофа».

Все это выглядело по меньшей мере странно.

Удалось ли психологу спасти его брак – неизвестно. Кто оплачивал поездку в Остин: сам Грёнберг, Техасский университет или партия – также умалчивалось.

Лишь немногие утренние газеты опубликовали обзор политической карьеры Грёнберга: от успешных начинаний в качестве лидера молодежного движения до катастрофы в гётеборгском отделе. Новый партийный лидер заявил, что будет рад видеть Грёнберга в числе своих соратников, лишь только тот почувствует себя готовым заниматься животрепещущими проблемами партии и страны.

Какими именно, уточнять не стал.

Рядом с фотографией Грёнберга газета поместила маленький портрет Брюса Спрингстина. Подпись гласила: «Грёнберг любит шефа».

Я отложил газету и в пятнадцатый, наверное, раз за утро взялся за мобильник.

Бодиль Нильссон не отвечала и не посылала эсэмэсок.

Я полез в «Гугл» и снова набрал ее адрес.

Дом стоял на месте. Мужчина в кепке – тоже. Куда же он денется? Это ведь всего лишь фотография.

Тогда я набрал номер Арне Йонссона и отчитался перед ним за свое последнее интервью – или как это назвать? – с Марией Ханссон в Гётеборге. Кроме того, рассказал о неудачных попытках подытожить свидетельские показания.

– Я понятия не имею, кого ищу, – пожаловался я.

– Ты ищешь его, – уверенно сказал Арне.

– Не хотите ли заглянуть ко мне? Посмотрите, как я живу.

– В другой раз, – отвечал Арне. – Сегодня мне надо на кладбище. Свею я навещаю каждое воскресенье, она ждет.

– Тогда приезжайте во вторник, будет барбекю.

– Спасибо. Я люблю гриль, но, признаться честно, лучше съел бы рыбы. У вас есть рыба? Здесь невозможно достать хорошей.

– Сегодня нет. Но если появитесь во вторник, я позабочусь о том, чтобы она была. Ваша машина здесь проедет?

Арне водил «вольво-дуэтт» 1959 года. Я даже не знал, как выглядит эта модель.

– Она дергается при ста двадцати. Но если около ста или чуть за сотню, идет как по маслу и мурлычет, словно кошка. Не волнуйся за нее.

– У вас есть GPS?

– У меня есть карта.

Я не поинтересовался, имеется ли GPS или карта у Бодиль Нильссон. Так или иначе, во вторник вечером она подъехала. Должно быть, поднималась по лестнице со стороны гавани, пока я закладывал новый плей-лист в айпад. Я заметил ее, лишь когда она появилась у моей террасы.

– Вот где вы прячетесь.

Прошло два дня с тех пор, как мы виделись. Все это время я думал только о ней и все же успел забыть, какая она красивая.