Ящер-2 - Эрик Гарсия Страница 58

Сострадание никогда не было особенно популярно в мире животных, и сейчас о нем тоже не было речи. Не успела пума предпринять хоть какую-то контратаку, как стегозавр уже осыпал ее градом ударов когтей и шипов. Я всего-то пару раз моргнул, а тело пумы уже было растерзано на сотню клочков и рассеяно по всему рингу. Рев толпы просто оглушал, возможно, мне придется пойти к ЛОРу и проверить свои несчастные уши, когда мы вернемся на материк.

У меня было сильное подозрение, что Американское общество по предотвращению жестокого обращения с животными не одобрит прогрессистов.

Четыре динозавра, игравших роль помощников Томаса, вернулись к клетке, открыли дверцу и вывели с ринга истекающего кровью победителя. Это было странное зрелище. Томас все еще двигался на четвереньках, как древний стегозавр, сошедший со страниц энциклопедии, а его сопровождающие шли, как люди, с прямой и негнущейся спиной.

— Теперь ты кое-что понял о Прогрессе, — сказала Цирцея.

— Я понял только, что такое ваш Ринг, — ответил я. — А Прогресс… Не знаю…

Томас исчез за трибуной, где-то в джунглях, и его помощники ушли вместе с ним. Труп пумы утащили с ринга, а толпа начала бродить вокруг ринга, уже готовая рассосаться.

— И что теперь? — спросил я.

— Его передадут бригаде врачей, залечат его раны и дадут ему время отлежаться и поправиться.

— И?

Короткая пауза, словно Цирцея решает, стоит ли ей продолжать этот разговор. Она поджала губки:

— То, что потом случится, нельзя объяснить. Это нужно пережить и прочувствовать. Возможно, в один прекрасный день и ты будешь готов.

Я не знал точно, почему это Цирцея заговорила со мной тоном магистра Йоды из «Звездных войн», но зато был чертовски уверен, что никогда в жизни мне не захочется сразиться с голодной пумой, чтобы возгордиться тем, что я динозавр.

Группа рабочих с тряпками и ведрами спустилась к клетке. Интересно, какой уровень прогресса требуется для работы уборщиком. Цирцея поднялась со своего места и приготовилась спуститься к зрителям. Но как только она двинулась вниз, из толпы прогрессистов раздался чей-то голос:

— Я готов! Я готов для Ринга!

Остальные зашикали на него, а Цирцея снова поднялась на свое место и всматривалась в молодого велосираптора, который протискивался через толпу. Для своего вида это была очень крупная особь. Мои размеры для раптора считаются средними, а этот был как минимум на десять сантиметров выше и килограммов на десять тяжелее. Когти, которые то выдвигались, то прятались обратно, казались особенно острыми. Но, похоже, его ум настолько острым не был.

— Прогресс избрал меня! — крикнул он Цирцее. — Мне должны дать шанс!

По толпе прокатился легкий шепот, скорее одобрения, чем недоверия, и прогрессисты снова заняли свои места, приготовившись к повторному представлению. Неужели вот так просто обречь себя на смерть?

Эрни прочел мои мысли.

— Неужели так можно? Просто взять и заявить, что хочешь поучаствовать?

Цирцея кивнула.

— Прогресс выбирает, когда захочет.

— Но он же не готовился, — заметил я. — Не постился, не медитировал, не проводил всех тех ритуалов…

— Если он готов к Рингу, то и Ринг готов принять его.

Цирцея, Сэмюель и еще несколько прогрессистов устроили импровизированное собрание, чтобы определить, как именно пройдет следующая часть вечера. Команде уборщиков велено было закончить работу, и они с радостью покинули клетку, низ которой все еще был алым и липким от крови. Раптор, который несколько минут после своего заявления слегка задыхался от волнения, в одиночестве сидел на скамейке с закрытыми глазами, потирая руки. Должно быть, это его собственный способ медитации, методика по высвобождению подлинной сути динозавров. Надеюсь, сработает.

Цирцея встала со своего места и подошла к юному раптору.

— Избери себе помощников, — сказала она, и я отлично слышал ее слова, несмотря на расстояние. Динозавр быстро выбрал четырех друзей — двух рапторов, диплодока и — боже мой! — компсогната. Они выстроились в шеренгу за его спиной.

— Это безумие, — сказал мне Эрни. — Если Руперт собирался отправиться на ринг, то я рад, что он покончил с собой. Лучше уж умереть у себя дома, чем в этом… бредовом кошмаре.

Цирцея повторила ту же церемонию, что и в столовой, объявив, что раптор готов перейти на следующий уровень, и спросив, собрался ли он с духом. Весь разговор повторился слово в слово. От души напоив его своим ароматом и отправив его на ринг, Цирцея вернулась на свое место. Но в этот раз ее глаза не блестели.

Она откашлялась, что-то сказала себе под нос, и, хотя это был шепот, мне кажется, я слышал, как она вздохнула.

Раптор подошел ко входу, едва держась на ногах, мышечное подергивание сотрясало его левую ногу с такой силой, словно она стояла на эпицентре локального землетрясения. Но в глазах читалась решимость, руки спокойно висели вдоль тела, и, несмотря на то что в моей собственной груди клокотало волнение, этот раптор казался так же готовым сразиться с дикими хищниками, как и стегозавр до него.

Вывезли новую клетку, не такую, как у пумы. Она была закрыта лоскутным покрывалом, сшитым из обрезков синей и черной ткани. Четыре динозавра, которые подкатили клетку к рингу, с трудом удерживали ее на месте, поскольку она тряслась во все стороны. Кто бы там ни находился, эта тварь не слишком рада, что ее заточили в клетку.

Двери ринга закрыли и крепко заперли. Начался второй поединок.

Как только преграду между клеткой и рингом подняли, то менее чем через секунду оттуда вылетел бык. Две с половиной тонны ярости, нацеленные на жизненно важные органы раптора. Ну, я уже смотрел родео и раньше, — на самом деле меня заставила подружка-гадрозавр, которая особенно любила кожу, ну такой фетиш был у девушки, — но такого чудовища я никогда не видел. Полтора метра в плечах, рога как кинжалы, и безумен, как алкаш, которого вышвырнули из бара.

Ой-ой-ой. Нехорошо. Совсем нехорошо.

Толпа больше не ликовала.

Мне хотелось бы защитить брата-велосираптора и сказать, что он дрался как герой и неистово набросился на чудовище, что потери крови были равны, но правда такова: бык пронзил его рогами в самом начале схватки.

Даже не дав динозавру толком подготовиться к защите, бык набросился на него и воткнул рога в его упитанные бока, поднял в воздух, напрягая рельефные мышцы шеи, и с легкостью бросил раптора в дальний конец ринга, где тот остался лежать, как использованная салфетка.

Дальше — хуже.

Это зрелище одновременно привлекало и отталкивало, и я разрывался между этими двумя ощущениями. Прошло всего несколько секунд, но возникло чувство, что это конец двенадцатого раунда, и мне было интересно, когда же кто-нибудь выбросит кроваво-красное полотенце, чтобы спасти участника от неизбежного нокаута. Я знал, что прошлый поединок превратился в битву не на жизнь, а на смерть, но сейчас все зашло так далеко, что я сомневался в его благополучном исходе для моего сородича.