Имитатор. Книга первая. Увертюра - Олег Рой Страница 57

— Ольгу все называли Лялей, — угрюмо сообщила она, — у нее даже на униформе не Ольга, а Ляля значилось.

— Ладно, пусть все. Чего ты на меня, как баран на новые ворота, уставилась? Не тебя одну в музыкальную школу водили. Ну ноты, и что? Тоже мне, основание для следственных действий!

Она выдохнула почти облегченно. Все-таки тупица. Или… Кто там сказал, что ум не имеет отношения к образованности? Если дурак получит университетский диплом, умным он не станет, станет дураком с университетским дипломом. Нет-нет, Чайник — далеко не дурак, это ясно. Дураки стремительных карьер не делают. В аппаратных играх Чайник — виртуоз. Но почему же так и кажется, что он — тупица? Савельев вон — редкостный зануда, но даже злейший враг его тупицей не назовет. Потому что профессионал. А в чем профессионал Чайник (даже звучит смешно)? В аппаратных играх? Интересная, должно быть, профессия — карьерист…

— А может, без водолазов обойдешься? — почти жалобно спросил профессиональный карьерист. — Нет, ясно, что машину поднимать надо, но пусть тамошние подсуетятся?

— Ага, подсуетятся они! А если в салоне какие-то следы остались? Надо, чтоб Никас посмотрел, да и медики пусть биологию поищут.

— И чего они там наищут? Может, эта профессорша с дочкой просто в аварию попала? Уехали покататься и свалились в воду. Обычное ДТП и к нам не имеет отношения.

— Когда Мирра Михайловна пропала, — терпеливо сообщила Арина, — пустой «рено» еще сколько-то стоял возле спорткомплекса. Ну где сын ее занимается.

— Так, может, ее просто угнали? Типа покататься.

— Тот, кто отогнал «рено» очень старался не попасть на камеры. Да и по времени не получается, — она вкратце пересказала содержимое тех записей, что они отсматривали вместе с Киреевым.

— Ладно, убедила. Бери кого хочешь: водолазов, мчсников или кто там должен машины вытаскивать, экспертов, патологоанатомов, хоть графологов и экстрасенсов — только смотри у меня — чтоб результат был! Результат давай! А то пришлют из области, а то, неровен час, и из столицы бригаду типа на помощь, и где мы тогда окажемся? Они явятся, считай, на готовенькое, и вся наша работа псу под хвост. Ну не то чтобы под хвост, но кто вспомнит? Я почему на тебя ору-то? Ты не обижайся, я понимаю, что ты пашешь, как крестьянская лошадка, но если дело заберут, даже если тебя в бригаде оставят, толку что? Кого, если что, награждать будут? Уж точно не нас с тобой. Так что давай, Вершина, давай результат. Ясно?

— Да, Петр Ильич, конечно.

Можно подумать, ей самой результат не нужен, и «пашет» она исключительно из любви к процессу расследования, размышляла она всю дорогу до места обнаружения утонувшей машины. Вот только представления о результате у них с Чайником, похоже, сильно разные. Для него — отчитаться победно перед вышестоящими, для нее — найти пропавших живыми. Хорошо бы при этом еще и самого похитителя поймать, но это уже дело второй значимости. А кого там за это наградят — и вовсе плевать. Ну… почти. Кто бы спорил, здорово было бы войти в учебники как следователь, вычисливший музыкального Имитатора — да вдобавок еще и успевший последних жертв живыми найти! Приятно, да. Вот только «найти живыми» — несоизмеримо важнее, чем «войти в учебники».

На льющиеся с вздымающегося из серой воды «рено» потоки Арина смотрела почти равнодушно. Даже появившаяся в поле зрения табличка с номером не заставила сердце вздрогнуть. Вот если бы номер был посторонний — тогда, пожалуй, имело смысл забеспокоиться, а раз машина та самая, значит, никаких неожиданностей. Следователь — лицо процессуальное, без нее никак. Но все это — крики, недовольное хмыканье криминалиста, забирающийся под тонкую куртку ветер, протокольные фразы, пронзительные вопли чаек — все шло как будто мимо сознания. Она чувствовала себя не человеком — функцией. Роботом, который должен обеспечить процедуру и должным образом ее зафиксировать, оформить все бумаги, все подписи, все действия и бездействия. Человек же рвался в заброшенную промзону, в которой канул белый фургон и — сейчас Арина была в том почти уверена — где должны находиться Мирра, Милена и Юлий. И, вероятно, та девушка с камер наблюдения, водитель этого проклятого фургона.

— Только на многое не рассчитывай, — сказал вдруг над самым ухом Никас.

— Да я понимаю, — почти радостно ответила Арина, чувствуя, что совсем скоро робот сможет уступить место человеку. — Вода все смывает.

— Положим, далеко не все, но тут тебе не стоячий пруд, а это все осложняет.

— Но и ты не абы кто, а маг и волшебник, разве нет?

* * *

— Кстати, тут до квартиры минкинской бабули рукой подать, — сообщил Киреев.

— Угу, — буркнула Арина. — А еще тут неподалеку живет мальчик Харитон Седых. Помнишь, я говорила?

— Помню. Один из таких же, как Юлий Минкин, но ты решила, что он ни при чем. А сейчас перерешила?

— Да нет, просто подумалось. Что, если Юлий и Харитон еще в школьные времена были знакомы?

— Питер — вообще маленький город, ты не знала?

— Плотность случайных столкновений тут точно выше среднестатистической. Вот у меня дома, например, я могу неделями ни с кем из одноклассников не пересечься, хотя казалось бы, все не то что в одном городе, все-таки миллионник, вообще на одном пятачке живем. Ну… жили, пока я в Питер не перебралась. Питер в этом смысле совершенно необыкновенный.

— Я как-то неделю подряд сталкивался со всеми своими бывшими девушками. Причем действительно случайно. Потом вдруг раз — и все.

— Внезапная статистическая флюктуация, — небрежно заметила Арина, испытывая странное двойственное чувство. Даже тройственное. С одной стороны слышать про бывших девушек Киреева было почему-то не слишком приятно. С другой — даже наоборот, они же «бывшие»? С третьей — она была недовольна собой: какое ей вообще дело до его девушек, бывших, нынешних и будущих?

— Вот тут нашу «газель» камеры в последний раз заметили. Угол Зеленого проезда и чего-то там Кирпичного.

Зеленым проезд был лишь по имени. Пунктирные тротуары с выкрошенными поребриками, пыль, асфальт, шлакоблоки — и хоть бы одно дерево! Или хотя бы кустик! Ничего. Серость и уныние. А почти сразу за перекрестком вдоль разбитой проезжей части потянулись бетонные плиты — так иногда огораживают особо ценные стройки. Здесь, если стройка и велась, то когда-то очень давно, сейчас в щели между плитами можно было разглядеть только заросший бурьяном и заваленный мусором пустырь. Такой же пустырь простирался справа.

Метров через триста-четыреста он сменился грязно-белой кирпичной стеной, кое-где «украшенной» железными воротами. Довольно ржавыми.

Довольно скоро проезд уперся в бетонный забор. Кир, буркнув под нос «станция Юрюзань, кто приехал, вылезай», сдал назад, свернул влево, в один из ответвляющихся от «центрального проспекта» «переулков», по обе стороны которого выстроились не то гаражи, не то ремонтные боксы: опять грязно-белый кирпич и железные створки. Потом последовал еще один поворот, и еще один, и еще… Арина скоро потеряла представление о том, где она находится и как, если что, отсюда выбираться.