Золотой Лингам - Сергей Юдин Страница 55

Именно поэтому, принимая во внимание все обстоятельства, Горислав Игоревич не стал возражать, когда на утро инициатива по обустройству их дальнейшего маршрута перешла в надежные и ухватистые руки Хватко. Перво-наперво, позавтракав, Вадим Вадимович отправился с неофициальным визитом к прокурору города. А вернувшись, имел вид довольный и победительный.

– Прохлаждаешься, профессор? А я, между прочим, уже обо всем договорился! – заявил он, внушительно хлопнув себя по животу. – Значица, так. Сегодня завтра отдыхаем, организм настоятельно требует релаксации…

– С чего бы это? – возмутился Костромиров. – Мы что, вагоны разгружали?

– Не знаю, как тебя, а меня так до сих пор шатает, точно пьяного; никак не отойду от шестисуточного променажа; такое чувство будто все еще на поезде – трындых-тых-тых, трындых-тых-тых – качусь. Так вот – походим по городу, осмотрим тут всякое прочее. Когда еще доведется? А послезавтра утром нас обещали доставить на место…

– Тогда, возможно, правильнее – своим ходом и уже сегодня? – не сдавался Горислав.

– Слушай сюда, профессор, – усмехнулся следователь. – Своим ходом можно, мне объяснили. Надо только взять машину, доехать до Лучегорска – за день доберемся, туда федеральная автотрасса ведет – вот… там ищем охотника-следопыта из местных…

– Зачем нам следопыт?

– Помимо Заглоты в Бикин впадают еще не то четыре, не то пять… сотен рек и речушек. И, представляешь, номеров инвентарных на них никто проставить не удосужился. Такая незадача! Таблички с названиями и указатели там также отсутствуют…

– С этим понятно, – нетерпеливо прервал товарища Горислав.

– Ну слава богу! Значит, нанимаем какого-нибудь Кожаного Чулка или Последнего из могикан, вернее сказать – из удэге, пересаживаемся на моторную лодку и поднимаемся по Бикину до самой Заглоты; в три-четыре дня должны доплыть…

– Четыре дня?!

– Именно. Но это еще не все. По Заглоте моторка не пройдет – река горная, порожистая, поэтому ссаживаемся на берег – и на своих двоих по тайге: по горам, по долам, нынче здесь, завтра…

– Все, все, убедил! Ну а ты что предлагаешь?

– Так я же говорю: сегодня завтра – рекреационные дни, а послезавтра посадят нас на МИ-8, несколько часов лету и мы…

– На месте! – обрадовался Костромиров.

– Ну, не совсем то есть на месте, – остудил его пыл Вадим. – В этом твоем злодремучем Дозорном невозможно посадить вертолет – местность не дозволяет. Поэтому нас высадят где-нибудь рядом, по-возможности, ближе. Но Владимир Иваныч обещал дать надежного проводника, так что не заплутаем.

– Владимир Иванович, это…

– Прокурор города. Мировой, кстати, оказался мужик. Как узнал, что я к нему не с проверкой, – обрадовался, как родному. Выделил нам служебную машину с водителем, понял?

– Неплохо. А водитель нам зачем? Можно бы даже и без водителя…

– Во-первых, в качестве гида, а во-вторых, машина японская, с правосторонним управлением (тут других не найдешь), в-третьих, я никогда не пробовал трепангов. И морских гребешков тоже.

– Господи, трепанги-то с гребешками при чем? – удивился Горислав.

– Притом, что, говорят, они с пивом дивно хороши. А ты знаешь, я выпивши за руль – никогда!

– Теперь мне все понятно, – обреченно вздохнул Костромиров.

Итак, друзья, отобедав в гостиничном ресторане, отправились на знакомство с Владивостоком.

В первый день, объездив все значимые места города, посетив музеи Морского пароходства, Тихоокеанского флота и местный океанариум, оценив мощь фортификационных сооружений Золотого Рога, полюбовавшись вечерней панорамой города и Амурского залива, они наконец вернулись в гостиничный номер, где обоих моментально сморил богатырский сон.

Второй день был в основном посвящен дегустации всяческих морских деликатесов, под местное пиво, разумеется, а вечер – подготовке к предстоящему десантированию в таинственные и жутковатые глубины уссурийской тайги.

Ну а с утра пораньше, погрузившись в вертолет, они уже любовались панорамой Приморского края с высоты птичьего полета. Их путь лежал на северо-восток, вдоль гор Сихотэ-Алиня, в Пожарский район. Выделенный прокурором города проводник – общительный смуглолицый абориген, назвавшийся Борисом и представившийся замысловатым титулом заместителя председателя организации малочисленных народов Приморского края, – через полчаса лёта был уже с ними на «ты».

– Слышь, Борь, – спросил его Вадим, – а ты кто будешь? В смысле, по национальности? Удэгеец или нанаец?

– Нет, – заулыбался тот, – мы орочи.

– Орочи? – переспросил Хватко. – Надо же… Значит, ты, гм… орч… ороч?

Было очевидно, что он до сей поры и слыхом не слыхивал о существовании подобной народности.

– Ороч, значица, – с гордостью и с долей обиды в голосе подтвердил проводник. – Между прочим, орочи – прямые потомки чжурчжэней.

– Джучр… журчж… кого? – совсем растерялся следователь.

– Было когда-то такое тунгусское племя, – поспешил на помощь другу Горислав. – В двенадцатом веке на территории современного Приморья чжурчжэни создали Империю Цзинь – Золотую Империю.

– Первый раз слышу, – округлил глаза Вадим Вадимович. – Хотя по истории у меня всегда была твердая пятерка. Даже в университете.

– Ну, по историческим меркам государство чжурчжэней оказалось не очень долговечным, – утешил его Костромиров. – Может, поэтому и не слышал. Золотая империя просуществовала чуть более века, а в 1234 году ее разгромил сын Чингисхана – Угедей. Так вот, орочи, а также другие тунгусо-маньчжурские племена, вроде эвенков, нанайцев, ульчей, удэгейцев, считают себя потомками этих самых знаменитых чжурчжэней.

– Вот, – удовлетворенно кивнул Хватко, – профессор объяснил и моментально все стало понятно. А на душе – легко и радостно. – И с некоторой язвительностью добавил: – Кстати, ты сегодня необычно краток, я уже было настроился, как всегда, на часовую лекцию… Борь, а ты говоришь на орочьем-то языке?

– На орочском, – поправил его Борис и печально покачал головой. – Плохо. В детстве говорил, а теперь, значица, забыл… Так, несколько слов только помню, и все…

– Ну хорошо… А как, к примеру, тебя по-орочьи… тьфу, ты! по… о-роч-ски зовут? Ну не Борисом же, в самом деле?

– Не знаю, – пожал плечами проводник. – Когда советская власть пришла, всем паспорта выдала и на русский лад переименовала… А детям орочских имен уже не давали – меня сразу назвали Борисом … Но я, значица, не жалею.

– Почему? – удивился Костромиров.

– Да так… Знаешь, как звали моего отца?

– Откуда ж мне знать?

– Хуюн, значица.

– Хе-хе-хе! – Хватко так и закис со смеху. – Хе-хе-хе… извини, конечно, но, выходит, ты у нас, хе-хе, Борис, хе-хе-хе… Хуюнович?