Призраки Гарварда - Франческа Серрителла Страница 5

Она замерзла, сидя на корточках и придерживаясь руками; поодаль поблескивали в лунном свете кедры, влажные от недавнего дождя. Эрик прошелся по наклонной крыше как ни в чем не бывало. Он сказал Кади не волноваться, он массу раз видел, как Джереми вылезал на эту крышу, но Кади взвизгнула, когда его кед со скрипом соскользнул на дюйм. Она проследила, как Эрик быстро взобрался на вершину и прошел по хребту к стене дома. Потом он наклонился и потянул за самую крайнюю дранку. Она легко поднялась, и Эрик достал спрятанный под ней пакет с очень похожим на кошачью мяту содержимым. Когда брат спросил Кади, известно ли ей, что это, она кивнула, чтобы его не разочаровать. Эрик рассмеялся и подменил пакет.

Кади услышала его смех как наяву, и он слился со звуками, заполняющими церковь, – Дженни Парк, стоя за аналоем, печально хмыкнула, тем самым разрешая остальным скорбящим последовать ее примеру. Она встречалась с Эриком в старшей школе. Они были звездной в учебе парой в Диксон-Портер-Хай, первый и второй выпускники в рейтинге, элита среди ботанов – пока Дженни не бросила Эрика летом перед отъездом в университет, когда она не попала в Гарвард, но поступила в Стэнфорд, а он отказался идти в Калифорнийский технический, чтобы держаться к ней поближе. Кади грустила, когда они расстались, но теперь была рада, что Дженни знала Эрика в его лучшую пору, прежде чем против него обернулся собственный разум.

Шелковые волосы Дженни, иссиня-черные, словно вороново крыло, падали вперед, пока она читала текст с мятого тетрадного листка:

– Эрик был милейшим, умнейшим парнем, но романтика ему не давалась, – произнесла Дженни – из толпы снова донеслись тихие смешки. – Я говорила ему за несколько месяцев до выпускного, что мое платье будет красным, постоянно напоминала, что ему придется дарить мне цветы, браслет-бутоньерку или букет или что-то подходящее. И вот наступает день икс, Эрик стоит у меня на пороге, и в руках у него… ничего. А на лице – широченная улыбка, и он ведет меня к своему старенькому «Гольфу», оббегает его – и та-да! «Вот твои цветы!» – говорит Эрик. И внутри машины три больших глиняных горшка с зелеными, лиственными, похожими на кустарник штуковинами. И не видать ни одного бутончика.

Кади прекрасно это помнила. Мать предупреждала, что задумка ужасна, но Эрик уперся.

– И тут он начинает: «Это гортензии! Голубые. Ну, должны быть. К середине июня по крайней мере одна даст безупречный цвет». Помню, как он весь светился и как поник, заметив мою далеко не любезную реакцию. Я была в ярости. Что мне делать с тремя огромными горшками? Я практически швырнула в Эрика его идеально красной бутоньеркой-розой. Вся машина пропахла болотным мхом, и на выпускной мы ехали в полном молчании.

Дженни глянула на Кади и улыбнулась:

– К сожалению, тогда я не осознавала старания и трогательность его жеста. Позже я узнала, из различных источников, что Эрик был одержим целью найти мне голубую бутоньерку, ведь это мой любимый цвет. Но найти живые голубые цветы очень тяжело, и потому Эрик решил их вырастить. Он узнал, что цвет гортензии определяется кислотно-щелочным балансом почвы, и голубой цвет дает как раз высокое содержание кислоты. Он купил гортензии, пересадил в торфяной мох и хвойные иголки, а потом ежедневно поливал особым раствором сульфата алюминия и железного купороса. Чтобы убедиться, правильно ли он подобрал баланс, Эрик сделал три попытки, отсюда и количество горшков. Он, должно быть, планировал затею больше месяца.

Дженни глубоко вздохнула. Вытерла глаза, убрала волосы за уши. Ее голос дрожал, но она улыбалась.

– Так что на выпускном вечере я осталась без цветов. Но сейчас у нас на заднем дворике растут три великолепных гортензии – и цветут каждый июнь. И, Эрик, надеюсь, ты видишь, что каждая идеально голубая. Спасибо.

Дженни отошла от кафедры, спустилась по ступенькам. Когда она проходила мимо их ряда, мать Кади поднялась ее обнять. А потом Дженни удивила Кади, наклонилась и обняла за шею и ее.

– Мне так жаль, – Дженни шмыгнула носом.

Кади кивнула и коснулась ее спины, но не нашла, что ответить. Все, о чем она могла думать, – это какими прохладными казались волосы Дженни, коснувшиеся ее щеки. Словно вода.

В передней части церкви грянул орган, и Кади закрыла глаза. Когда была отпущена последняя клавиша, звук задержался в воздухе, прежде чем улететь ввысь. Кади уставилась на сводчатый потолок.

Она помнила, как смотрела снизу вверх на Эрика, стоящего во весь рост на самом верху крыши гаража, темный силуэт на фоне лунного света, словно волк на горном хребте. Эрик жестом позвал Кади, протянул руку, чтобы помочь ей забраться к нему. Он указал на окно родительской спальни, потом своей – то, откуда наблюдал, как Джереми тайком вылезает на крышу покурить. Эрик сказал, что в его окне сидит Бути, но Кади не увидела кошку, и он взял ее за плечи, чтобы развернуть и дать посмотреть со своего ракурса. Силясь разглядеть, Кади приподнялась на цыпочки. Вдруг в спальне родителей вспыхнул свет. Эрик нырнул вниз, прячась, чем сбил Кади с равновесия. Ее нога соскользнула.

Кади полетела лицом вперед, слишком быстро, чтобы чувствовать, как дранки обжигают распростертые руки, царапают щеку, дергают ночную рубашку, бьют по коленям. Но прежде чем крыша под ней кончилась, вокруг ее лодыжки крепко сомкнулась рука, вторая дернула за край ночнушки: Эрик поймал ее за все, что только смог ухватить. Он упирался ногами в крышу, пытаясь замедлить падение, пока не ткнулся пятками в водосток. Металлическая труба прогнулась под давлением, но удержалась. Эрик спас Кади.

Кто спасет ее теперь, когда его не стало? Кади глянула на родителей, непроницаемого отца и дрожащую мать, но никто не ощутил ее взгляд. Эрик был центром семьи; когда он был здоров, они его любили, гордились им, планировали для него, а когда он заболел, они стали его лечить, спорить и беспокоиться о нем. Кади чувствовала, как они уплывают все дальше друг от друга, цепляясь за воспоминания об Эрике, словно за обломки потерпевшего крушение корабля. Кади хотелось дотянуться до родителей, но отпустить означало утонуть.

Эрик считал «Месть мамы-богомолки» величайшей их миссией, потому что они до самого конца лета имели удовольствие наблюдать, как Джереми изображает, что ловит кайф от кошачьей мяты. Эрик множество раз пересказывал эту историю друзьям, и Кади постоянно приходилось добавлять, что той ночью он спас ей жизнь, а брат лишь отмахивался. Она как наяву слышала его привычный ответ: «А ты дала бы мне упасть?»

Но в конечном итоге Кади не оказалась рядом, чтобы его остановить. Она дала ему упасть. Как и остальные.