Альтераты. Соль - Евгения Кретова Страница 49

Аня соскользнула со скамейки и на цыпочках подошла к Торопову. Казалось, парень уже заснул. Девушка бесшумно качнулась к выходу с веранды. Не открывая глаз, он протянул руку, замком сцепил ее пальцы со своими — рука была обжигающе-горячей, сильной — и потянул к себе. Анна оказалась на его коленях, чувствуя неловкость. Свободной рукой Тим легко подцепил ее под колени, развернул поперек своих, чуть надавил на плечи, заставив прильнуть к груди. Голову девушки положил к себе на плечо. Широкие ладони бережно сомкнулись на бедре.

Круг замкнулся.

И дайвер расслабленно замер.

Некоторое время Анне было не по себе, но широкая, надежная грудь мерно вздымалась, убаюкивая. Тимофей дышал ровно, явно задремал. Его руки защищали и согревали. Никаких двусмысленных касаний, поглаживаний, прижиманий. Медленно, вдох за вдохом, Анна успокаивалась, расслаблялась, доверяя его рукам. Девушка прикрыла глаза и почти сразу заснула, точно зная, что на этот раз — ни одного кошмара.

Уловив ее размеренное дыхание, Тим приоткрыл глаза, посмотрел на девушку.

Растянув рот в мечтательной улыбке, чуть крепче прижал к себе худенькое тело. Щекой потерся о жесткую макушку с диковинными дредами, пахнувшими шоколадом и ванилью. Губы невольно коснулись нежного девичьего лба. Тимофей замер, вдыхая ее тревогу.

Она оседала паутиной на сердце, царапала в груди.

Медленно, будто перед нырком на глубину, набрал полные легкие воздуха. И неторопливо выдохнул.

Скоро новый день. И хоть что-то хорошее он принесет.

Принес же прошедший вечер в его объятия вот эту странную, будто изломанную изнутри, девушку.

9

Едва прикрыв глаза, Анна прыгнула в чернильную мглу. Без снов. Без звуков. Без запахов.

Словно обнулилась, растворяясь в ночи.

Перед глазами, куда ни глянь, — плотная синева. Посмотреть вверх или вниз — одинаковая пустота. Она заполняла собой. Обезличивала.

Бледное мальчишеское лицо, растерянное. В глазах пляшет Неизбежность.

Синева вокруг него приобрела очертания и структуру, угрожающе уплотнилась, вдавливая щуплую грудную клетку подростка, сжимая горло. В мальчишеских глазах загорелась паника. Еле уловимое движение синевы — и сухой треск разрывающихся досок: вязкая мгла ощетинилась ледяными кольями. Они тянули свои руки-стрелы к юноше, вгрызались в мягкую податливую плоть.

Тьма беззвучно утягивала его в бездонную черноту.

Его испуганное мальчишеское лицо все дальше, его почти растворила пустота.

Зачем он здесь?

Рывок, и вот он совсем рядом: в расширенных зрачках отразились белые женские руки и разметавшиеся ледяным порывом ленты серебристых волос, ослепительно-яркая синева принесла освобождение от боли и удивление, что жизнь оборвалась так скоро и так нелепо.

Задыхаясь от жалости к нему, она вырывалась из крепких мужских объятий.

— Тише, тише, тшшш, — Тимофей прижал ее голову к своему плечу, сгреб в охапку, с силой удерживая и баюкая. — Тише, это всего лишь сон. Ты просто уснула. Это сейчас пройдет. Солнце взойдет, нет ничего, — уговаривал он девушку.

— Я видела, видела, — исступленно шептала она, срываясь на хрип, размазывая слезы по щекам. — Я видела твой сон. Как будто я была в нем…

— Ты просто впечатлилась нашим ночным разговором, просто представила себе, надумала. Нет ничего, понимаешь? Сон. Все. Точка. — Он раскачивался вместе с ней, шептал горячо, почти так же исступленно, как и Скраббл.

Скрипнули деревянные плахи на крыльце — на веранде появилась заспанная и всклокоченная девочка-подросток, большеглазая, чуть полноватая, со смешными хвостиками.

— А вы Тимкина невеста? Которой Тимка свою комнату отдал? — спросила девчонка, с любопытством разглядывая сцену, свидетельницей которой стала.

Ее появление оказалось более действенным, чем уговоры Торопова: заметив ее приоткрытый от любопытства рот, Анна постаралась как можно быстрее взять себя в руки.

Поспешно соскочила с колен дайвера, шумно шмыгнула носом и виновато посмотрела на Тима:

— Так я ему и тут спать не дала, очень сочувствую…

— Да ну, брось, — мне даже приятно было полуночничать.

Анна, покачиваясь, направилась к дому.

— Покажешь мне, где у вас можно привести себя в порядок и умыться? — прошептала, вытирая остатки слез с опухшего лица.

Торопов растерянно почесал подбородок, посмотрел на голые щиколотки Скраббл.

— Спасибо, дорогой Тим, за компанию, за ночлег, за грелку во все тело! — крикнул он вдогонку. Анна фыркнула, повела плечом, уводя развесившую уши сестру Тимофея.

Торопов открыл тетрадку, вписал предутренний сон Скраббл, удивленно почесал переносицу.

Анна зашла в комнату Тима.

Сейчас, в утреннем свете, она казалась больше, но так же по-спартански аккуратна. Ничего лишнего, предельная простота.

Несмятая постель пахла свежестью. Стопки зачитанных книг шептали о пристрастиях своего владельца. Остро отточенные карандаши в стакане, блокнот с записками вызывали интерес и возбуждали любопытство: что мог он писать в этих блокнотах? Анна заметила фотографии, на которые не обратила внимания ночью: черно-белый снимок молодой пары с пухлой девочкой на руках и серьезного вида мальчиком лет семи. Анна догадалась: Тороповы-старшие, Марина и Тимофей. Больше фотографий семьи целиком не оказалось: фотографии той же женщины с малышкой на руках перемежались с фото девочек. Яркая улыбчивая Марина и настороженно-нахмуренная Света. Потом взгляд зацепился за узкое мальчишеское лицо, костлявые ключицы: парнишка сидел на крыльце этого же самого дома, грустный, потерянный и уставший. В глазах — тоска и обреченность.

Сердце сжалось будто до размера яблока-ранетки и пропустило удар.

Анна закричала.

Спохватившись, прикрыла рот рукой, закусила костяшку указательного пальца и выскочила из комнаты. Выбежала на веранду — дайвера нет. Метнулась назад, в дом, на вопросы Светланы не могла ответить: горло перехватило, одна-единственная мысль пульсировала в висках, не давая собраться. Бросилась к ванной: оттуда доносились мурлыканье Тима и плеск воды.

— Тим, я видела тебя! — билась она в дверь до тех пор, пока, перепачканный зубной пастой, парень не открыл дверь.

— Шего тее надо?

— Тим, я тебя видела! Во сне этом был не просто мальчик, там ты был!

Она схватила его за руку, потянула в комнату. Ткнула пальцем в фотографию.

— Это был точно ты! Все, как ты описываешь: черная, густая, как смола, вода кругом, треск деревянных досок. От ничтожного движения эта чернота замерзает, врезается в тебя ледяными копьями…

Тимофей развернул ее к себе.