Роковой звон - Сергей Пономаренко Страница 47

– Очень понравился, – признаюсь я.

– Ты ему тоже понравился, – говорит дядька, а мне смешно: как ножу может понравиться человек, который его держит?

– Дарю! Забирай! – оживился мой попутчик, словно не он, а я делал ему подарок.

Я стал отнекиваться, а потом подумал: «Завтра этот чувак проспится и забудет о своем подарке. Зачем мне с ним спорить?» Выпили мы еще, и тут я вижу, что потолок переворачивается. Залез я на верхнюю полку и вырубился. Проснулся через пару часов. Смотрю, дядьки уже нет, его постели тоже, как будто и не было его. Правда, остались следы нашего пиршества и нож.

Выхожу в коридор и спрашиваю у проводницы, куда мой попутчик делся? Отвечает, что вышел он на первой узловой станции, хотя билет у него до самого Львова. Возвращаюсь в купе и решаю: раз такое дело, заберу нож себе, тем более что дядька мне его подарил. Рассказываю я так долго этот вроде бы незначительный эпизод, чтобы стало понятно дальнейшее.

Начали мне сниться странные сны, похожие на исторические фильмы, и стал я замечать, что порой разговариваю сам с собой, спорю, мое второе «я» приказывает мне, что надо делать. А затем мне стал сниться один и тот же сон, будто я преследую какого-то человека в темной одежде, а лица его никак рассмотреть не могу. Догоняю его, разворачиваю… и в тот же миг просыпаюсь. Эти сны очень сильно действовали мне на нервы. Я изменился: стал раздражительным, вспыхивал по малейшему пустяку, чуть что, готов был лезть в драку. Стал пропускать тренировки, заглядывать в бутылку; ни на секунду не расставался с подаренным ножом, сшил для него кожаные ножны. И вот однажды ночью мне удалось разглядеть лицо человека, которого я преследовал.

Контингент друзей у меня тоже поменялся, и вот я со своими новыми друзьями оказался, уже довольно сильно выпивший, в ресторане «Млын» в Гидропарке. Там мы подсели к двум девчонкам и стали их «клеить», а оказалось, что они ожидали своих ребят. Когда те ребята пришли, между нами началась перепалка. Чтобы администрация ресторана не вызвала милицию, мы ушли выяснять отношения в темноту парка. Завязалась драка. Я был как бешеный, свалил противника с ног и бил его до тех пор, пока тот не затих. Затем пришел на помощь приятелю, сбил и его противника на землю и стал пинать его ногами. Вдруг мне показалось, что этот человек мне знаком. Наклонившись, я осветил мобильным телефоном его окровавленное лицо. Он лежал без сознания. Я понял, что это тот самый человек, которого я преследовал во сне. В голове у меня будто перемкнуло: «Это враг, и он должен умереть!»

Я выхватил нож, собираясь вонзить его в лежащего, но, к счастью, мой приятель мне помешал. Тут послышались милицейские свистки и мы бросились наутек. Я понимал, что в метро меня могут задержать, а другого пути с острова нет, разве что на лодке или вплавь. Хотя была уже осень и вода в Днепре была довольно холодной, я снял всю одежду, вплоть до белья, соорудил из нее тюк, положил его на голову и переплыл на Левый берег, до которого было значительно ближе. Прохладная вода меня отрезвила, и я понял, в какую историю попал. Оказавшись на берегу, я едва смог одеться, так меня трясло, пришлось немного пробежаться, чтобы восстановить кровообращение. Я пошел на автобусную остановку и переехал на Правый берег. Мне было понятно, что скорее всего мой напарник попадет в руки милиции, ведь на острове Гидропарк он как в ловушке. Вряд ли он сможет проделать то же, что и я.

И я забеспокоился. Но тревожило меня не то, что я сделал и что меня может ожидать, а то, что милиция, добравшись до меня, конфискует мой чудесный нож. Поэтому я поехал прямо на родительскую дачу. Запасной ключ лежал в условленном месте. Я спрятал свой нож среди рухляди под крышей сарая. Когда я вернулся в родительскую квартиру, меня там уже ожидала милиция – мой приятель сразу же попался. По непонятным причинам следствие продолжалось целый год, хотя все и так было понятно. Я получил пять лет строгого режима.

Во время следствия мое оружие не фигурировало, и его не искали. О том, что я хотел ударить ножом лежащего человека, знал только удержавший меня приятель, но он об этом умолчал, понимая, что иначе срок наказания может увеличиться.

На зоне я много думал о том, что со мной произошло, узнал о скандинавских рунах, даже пытался читать эзотерическую литературу – и такая попадалась мне в тюремной библиотеке. Но больше всего мне помог разобраться в произошедшем отбывающий со мною срок экстрасенс… Имя его вам знать необязательно.

Экстрасенс считал, что попавший ко мне нож необыкновенный, магический, возможно, с его помощью проводили человеческие жертвоприношения и он постоянно требует крови. Видимо, с человеком, который владел им до меня, происходило что-то неладное, и он избавился от оружия, подбросив его мне. Как иначе объяснить то, что, как только я завладел ножом, моя жизнь резко изменилась?

Я дипломатично промолчала о том, что большинство людей, впервые совершивших преступление, ищут себе самые фантастические оправдания. Виновата обстановка, настроение, нога, с которой они в тот день встали, окружающие люди, просмотренный фильм, прочитанная книга и многое другое, за исключением их самих.

– Интересно, как вы поступили с ножом, после того как освободились?

– Первое время я боялся даже приближаться к тому месту, где он лежал, но потом решил взять нож и выбросить его в Днепр, пусть там ржавеет. Однако не нашел его…

Кровь бросилась мне в голову. И вопрос сорвался с моего языка раньше, чем я смогла обдумать услышанное:

– Может, его нашел ваш брат, пока вы были в заключении?

– Я спросил об этом у Васи, а он не любил лгать, особенно мне, своему брату. Он смущенно ответил, что нашел мой нож, взял его с собой в туристический поход и на каком-то острове, где они останавливались, потерял.

Мое сердце выскакивало из груди. Не знаю, как мне удавалось сохранять спокойствие.

– Вы не пробовали отыскать этот нож?

– Зачем? Я был рад, что избавился от него и он не навредил моему брату, так же как мне.

«Как знать!» – подумала я.

– А ваш брат Василий не пробовал его отыскать? Он ведь понимал, что, вернувшись домой из заключения, вы обнаружите пропажу?

– Нет, Вася его не искал, наверное, это было довольно сложно. Он обрадовался, что я не огорчился из-за исчезновения ножа. Я же говорю вам, у нас с братом были хорошие отношения. Гораздо хуже у меня отношения с родителями. Они считают, что лучше, чем я сам, знают, что мне нужно. Поэтому я с ними и не живу, хотя после смерти Васи они сменили гнев на милость и попросили меня вернуться домой.

– Может, вам стоит согласиться?

– Пока что в моих планах этого нет.

На этом мы распрощались. Рассказанное Виталием взбудоражило мое воображение, которое вступило в полемику с логикой и материалистическим мировоззрением. Ведь если признать, что полученный Виталием кинжал способен влиять на психику человека и подталкивать его к убийству, тогда картина преступления, совершенного десять лет назад, становится ясна.