Роковой звон - Сергей Пономаренко Страница 46

На этот раз я встретилась с трезвым Виталием. Он производил впечатление вполне вменяемого человека. Мы расположились за столиком в кофейне-«стекляшке» в переплетении тихих улочек Соцгорода – так Виталий назвал этот район. Здесь не ощущалось вечного движения огромного города, с пробками, «тянучками», обозленными водителями. Тут было тихо и довольно пустынно, а большое количество малоэтажек напомнило мне родной городок. Я расспросила Виталия о том, каким был Василий, и тот нарисовал его портрет в светлых, позитивных тонах; казалось даже, что он гордился таким замечательным младшим братом.

– Возможно, вам говорили, что у нас с Васей были трения, но это вранье. У нас были хорошие отношения, мы общались, вот только Васе не нравилась жизнь, которую я веду, моя сожительница, и он прямо говорил мне об этом. В глубине души я понимал, что он прав, но обижался, спорил с ним. Знаете, оступиться, сойти с верного пути очень просто, и так сложно, порой невозможно вернуться обратно…

– Извините, если затрону больную для вас тему, но как так получилось, что вы попали в тюрьму? – Я напряглась, предполагая, что сейчас Виталий вспыхнет и отрежет: «Это тебя не касается!»

Однако он задумался. Вообще наша беседа, воспоминания о младшем брате навеяли на него меланхолическое настроение и ностальгию о прошлой жизни.

– Вы не поверите, но в том, что я попал в тюрьму, есть какая-то мистика!

– Мистика? – Я еле удержалась, чтобы не рассмеяться.

– Я много об этом думал. Все началось с вроде бы обычного события. Я познакомился с девушкой, которая жила во Львове, и сильно ею увлекся. Решил на выходные поехать к ней. В то время я занимался спортом, плаванием, почти не пил, – Виталий грустно улыбнулся, – не то что теперь. Итак, я купил билет в «польский» вагон, с трехместными купе. В нашем купе было всего два пассажира, я и седой дядька, попутчик до Львова. Поезд еще не успел тронуться, а он уже выставил на стол всякую вкуснятину и бутылку коньяка. Я целый день бегал, старался закончить все дела перед отъездом, да еще и на тренировку сходил, словом, с утра ничего не ел, голодный как волк. Сосед по купе меня спрашивает:

– Парень, поддержишь компанию?

А у меня от голода кишки в животе марш играют. Желая поесть, а не выпить, соглашаюсь. Вручает мне дядька странный нож, похожий на кинжал, только размерами поменьше, обоюдоострое лезвие сантиметров двадцать и необычная костяная рукоять, на которой изображены какие-то черточки. В первый момент они напомнили мне иллюстрацию к рассказу Конан Дойла «Тайна пляшущих человечков». Только тут были одни черточки, без дополнений. Потом, уже на зоне, я нашел в библиотеке книгу о скандинавских рунах; похоже, это были именно они. Но тогда, в купе, я ни о чем таком не думал. Вижу, мой попутчик какой-то печальный, рассеянный, мыслями где-то далеко. Думаю, наверное, у него случилась какая-то трагедия, вот он и хочет излить душу за коньяком.

Взял я тот нож в руку, и так он мне понравился! Какой-то он такой, к себе притягивает, и мысли в голову лезут, как бы его заполучить? Нарéзал я колбасу, ветчину, сыр, хлеб, открыл банку со шпротами и отложил нож подальше от себя, чтобы мысли глупые в голову не лезли. Попутчик мой тем временем сходил к проводнице, взял у нее стаканы, в которых она чай разносит, и тут же наполнил их до краев коньяком. Прежде я не пил в таких количествах, стал отнекиваться, но он сумел меня уговорить. Как, не знаю. Сколько раз я был в студенческой компании, меня уговаривали, но я не поддавался и домой возвращался трезвым.

Выпил я стакан коньяка и ничего не почувствовал, вроде и не пил, и стал обильно закусывать. Потом чувствую, алкоголь подействовал, мне стало легко. Допили мы эту бутылку, и дядька сразу же достает вторую и разливает по полстакана. На этот раз я не сопротивлялся, думаю, закуска хорошая, а я здоровый как бык; к тому же мысли все вокруг этого ножа вертятся.

– Хороший нож, – говорю, беру его в руку, верчу, рассматриваю. – Откуда он у вас?

– Старинный, по случаю ко мне попал. А почему спрашиваешь? Может, понравился?