Наказать и дать умереть - Матс Ульссон Страница 46

Арне провел меня на кухню, через чисто убранную и со вкусом меблированную гостиную с громоздким «ящиком»-телевизором в углу. В чугунном котелке дымились ароматные бобы, на сковородке шипело мясо. Он накрыл на двоих – полотняные салфетки, бокалы под пиво и рюмки под водку. Раскладной столик застелил скатертью в цветочек, такой же чистой и тщательно выглаженной, как и рубаха Арне.

– За садом тоже ухаживала Свея. Сейчас им занимается семья литовцев, которая недавно здесь поселилась. Чуть ниже по улице. Стригут кустарники и траву… Конечно, можно купить готовые бобы, но это совсем не то. – Он открыл чугунок. – Бобы нужно замочить в воде на ночь, а потом сварить. Тогда к мясу получится прекрасный соус, особенно если его как следует посолить. У вас в городе с бобами готовят фрикадельки, но здесь такого нет. Мясо, колбаски – вот все, что можно достать. Проблема в том, что, съев много бобов, начинаешь пердеть. – Он внимательно посмотрел на меня. – Перекусим для начала, а разговоры потом?

На самом деле он болтал без умолку. Как одинокий человек, которому посчастливилось заполучить собеседника. Словно старался рассказать как можно больше, потому что не знал, на сколько я у него задержусь. А может, был разговорчив от природы.

Анре достал две банки пива и бутылку водки «Ренат».

– Воды, если можно, – попросил я. – Я за рулем.

– Это проблема молодого поколения, – кивнул Арне. – Здесь, в деревне, мы всегда гоняли свободно, тогда еще не было ни камер слежения, ни лазеров, ни прочих штучек. Но вода у нас в Андерслёве хорошая.

Он отрезал два ломтя черного хлеба и положил на сковородку, а потом принялся за мясо. Я вспомнил, что бабушка делала то же самое, чтобы хлеб пропитался соусом. Дедушка ел его с удовольствием, чего не могу сказать о себе. Поэтому я отказался от предложенного Арне ломтя. Сам он уплетал за обе щеки. По его подбородку стекал жир, который Арне подтирал бумажным полотенцем.

– Свея всегда использовала тряпичные салфетки с узорами, но я считаю, что бумага ничуть не хуже. Сейчас продаются разные полотенца: с бабочками, рожами и всем прочим. Они совсем как настоящие салфетки.

Я с завистью наблюдал, как он налил себе пива и опрокинул рюмку водки. Сам я пил только воду, тем не менее это был королевский обед. Когда Арне убирал со стола, я тайком от него расстегнул верхнюю пуговицу на брюках.

– Расстегивай, не стесняйся! – рассмеялся старик. – Я мигом – только помою посуду. Свея так и не купила посудомоечную машину.

Он быстро выполоскал стаканы, тарелки, вилки и отправил все в сушилку. Сковородку протер бумажным полотенцем, но чугунок с бобами оставил на плите.

– Она была против всего этого. – Он кивнул на сушилку. – Свея все вытирала вручную, это я потом позволил себе небольшую модернизацию. А с красными бобами так же, как и с остальной едой: на следующий день они еще вкуснее. Кофе?

– С удовольствием.

– Ты тоже ненавидишь кофеварки? – спросил он и поставил на огонь эмалированный кувшин с водой.

Он процедил кофе через бумажный фильтр, который положил на кружку, красную и старомодную. Потом поставил на поднос две кофейные чашки с блюдцами, сливочник, миску с сахаром и понес в свой кабинет. То есть в комнату, где он, судя по всему, работал.

Компьютера в кабинете я так и не увидел. Зато обнаружил кучу антиквариата, включая пишущую машинку марки «Хальда» посередине письменного стола, в хорошем состоянии и готовую к работе, рядом со стопками бумаги для писем, кучей конвертов, газетных вырезок, а также ножницами, скотчем, стаканом с авторучками и коробкой скрепок. Там же стояла подставка с семью курительными трубками разных размеров и форм.

– Нет, я давно не курю, – улыбнулся Арне Йонссон, словно прочитав мои мысли. – Уже двенадцать лет. Бросить оказалось легче, чем я думал. Но когда курил, в ходу были все семь. Каждый день, пока доктора не обнаружили, что у меня в легких свистит. Теперь с ними все в порядке. С легкими, я имею в виду, не с докторами.

На стенах висели фотографии в рамках, маленькие и большие, представляющие Арне Йонссона в компании как самых знаменитых людей Швеции, так и звезд местного значения и просто никому не известных людей, о которых ему приходилось делать репортажи. Вот король Швеции, совсем молодой, в строительной каске и с лопатой на заднем плане, благословляет какой-то объект, в то время как тогдашний премьер-министр Турбьёрн Фельдин пожимает руку юному и уже слегка полноватому Арне Йонссону. У обоих в зубах трубки. Я остановился перед портретом Лилль-Бабс, подписанным ею персонально для Анре. Он, конечно же, тут же возник рядом:

– Очень милая дама. Она и сейчас ничего, но тогда зажигала сердца. Не будь у меня Свеи, неизвестно, чем бы все закончилось. Сахара? Сливок?

– Черный, если можно, – ответил я.

– Хочешь кукушку?

– Простите? – не понял я.

– Стопочку к кофе. Или ты все еще за рулем?

Я рассмеялся:

– Не нужно кукушки, я все еще за рулем.

– Узнаешь того, справа? – Он показал на фотографию. – Это Свин-Улле. Ты ведь его помнишь? Тот самый, что хотел остановить эмиграцию, по крайней мере в Шёбо. Я никогда не любил таких поросят. Мне нравятся те, из которых делают ветчину. А тебе?

Он подлил в свою чашку коньяка и плюхнул четыре кусочка сахара.

– Ох уж этот Шёбо! – Арне покачал головой. – Каждый раз, когда мы поднимали проблему бездомных животных, Шёбо обязательно всплывал. Такая уж, видно, у него судьба.

С этими словами Арне подошел к стене, на которой сверху донизу висели полки, задернутые занавеской с вышитым драконом. Там оказался его архив – десятки или даже сотни папок с матерчатыми корешками, выставленные в длинные, ровные ряды. Арне Йонссон провел по корешкам указательным пальцем:

– Взгляни сюда, Свенссон. Сейчас мы отыщем нужную папочку. А если ты спросишь меня, где я взял такую штору, отвечу, что получил ее в подарок от танцевального коллектива из Китая, который когда-то выступал в Народном доме. Танцы были так себе, зато какой занавес! Свея сразу нашла ему применение. Иди сюда, я тебе кое-что покажу.

Я сел на стул. Арне положил папку на стол и принялся листать. Похоже, он вырезал все свои публикации. Здесь была стенограмма доклада депутата совета местной коммуны, репортаж об односельчанине, который работает в США, криминальная хроника, разоблачительная статья о политике, который что-то себе построил, и, конечно, проблемные материалы о бездомных животных в Шёбо. Наконец Арне выпрямился и ткнул пальцем в заметку, приклеенную под репортажем с воскресного футбольного матча.

– Это случилось в субботу. Вокресенье я провел с полицейскими, и вот что вышло в газете в понедельник.

Я увидел три колонки сразу под футбольным репортажем.

«Семнадцатилетняя девушка получила розог по мягкому месту» – гласил заголовок.

Для семнадцатилетней девушки праздник в Фальстербу закончился неожиданно. Расставшись с приятелями после дискотеки, она отправилась домой и неподалеку от Фальстербу остановила машину. Водитель автофургона согласился подвезти ее до Треллеборга.