Марш мертвецов - Даррен Шэн Страница 44

По реке прошел грязноватый траулер. Матрос, стоявший на палубе, помахал нам рукой, и Ама помахала в ответ, а я был не в духе. Я смотрел на Аму в упор и молчал, дожидаясь пояснений, но она заговорила только после того, как траулер скрылся за поворотом:

— Я так радовалась, когда приехала в этот город. Наконец-то увидеть отца… после стольких лет разлуки. Завела друзей, закрутила с несколькими парнями, быстро освоилась в ресторане. Жизнь текла без забот. Мне казалось, я нашла себя. Думала, буду жить тут долго и счастливо, как в сказках, ресторан после смерти Кафрана перейдет ко мне, я нарожаю детей, у меня будет своя семья… И как-то у подружек зашел разговор про школьные годы — учебу, преподавателей, парней. Обычно в таких разговорах я тушевалась, мне было как-то неловко, и одна из девочек решила втянуть меня в беседу. Начала расспрашивать про мой родной город, про семью, про друзей. Я как-то отбалтывалась по привычке, бормотала что-то невнятное, но она не отставала. Остальные, видя мое замешательство, тоже насели все разом, заподозрив, что у меня там какой-то жуткий скелет в шкафу. Я бросилась лихорадочно копаться в воспоминаниях, чтобы подкинуть девчонкам кость посочнее. Ничего сверхъестественного не требовалось, так, какой-нибудь забавный случай — про первый поцелуй или про ссору с мамой. Какая-нибудь банальность. И я ничего не смогла припомнить. — Ама развернулась ко мне, и я увидел тщательно сдерживаемые слезы. — Ничего. Ни мамы, ни дома, ни друзей. Я знала, что Кафран расстался с женой, что она увезла меня и вырастила вдали отсюда, но это я скорее слышала, чем пережила. Я не могла вспомнить свое детство. Сплошной провал в памяти… до приезда сюда. Я отправилась к Кафрану. Думала, он как-то поможет мне вспомнить, поможет пробудить воспоминания своими собственными. — Ама покачала головой. — Он тоже ничего не знал. Пересказал все ту же старую байку и ничего не смог добавить. Он не знал, где я жила, когда я родилась, кто из родственников меня приютил после маминой смерти. Я решила, что он врет — вдруг в моем прошлом есть какая-то жуткая тайна… например, я кого-то убила, и теперь мне нельзя об этом рассказывать? Или еще что-нибудь бредовое. Но чем больше я наседала и чем больше он отнекивался, тем сильнее становилось его замешательство, и я поняла, что он действительно ничего о моих заграничных годах не знает. После этого я начала шарить по городским архивам. Надеялась хоть что-то где-то отыскать. Металась по библиотекам, газетам, разным бюро. Ни одной зацепки. Ни Амы Ситувы, ни Амы Рид. Кафран там значился, его жена тоже — Элизабет Тревор. Тревор, не Ситува! Я нашла копии их свидетельства о разводе, но никаких упоминаний о ребенке. Пыталась раскопать биографию Элизабет Тревор после отъезда из города — тоже дохлый номер. Представляешь, каково это, узнать, что ты не существуешь? Что, по официальным данным, ты пустое место? — Губы девушки сложились в ехидную ухмылку. — Вообще-то, думаю, представляешь. А если нет, то скоро представишь…

Слушая Аму, я пытался прозондировать собственные воспоминания, залезть поглубже в ту пещеру, куда сознание меня обычно не пускало. Начал со дня приезда в город и отправился в обратном направлении. Там, как и говорила Ама, оказалась дыра.

— Я наняла детектива, чтобы он помог мне в расследовании, — продолжала она тем временем, — но и ему ничего нового накопать не удалось. Сказал, что либо архивы подчистили, либо я — незаконно удочеренная сирота. Он с подобным уже сталкивался: супруги хотят ребенка, но естественным путем не получается, усыновить-удочерить не дают, тогда выход один — купить на черном рынке. Поэтому официального досье на меня нет.

— Логично, — согласился я.

— Весьма. Исчерпывающее объяснение, которое вполне могло бы оказаться правдой, но как быть с провалами в памяти?

— Может, ты из семьи склеротиков? — пошутил я, но ответной улыбки от Амы не дождался. — Прости. Продолжай. Что ты сделала потом?

Потом она отправилась к своему терапевту, но тот никаких отклонений не нашел. По ее настоянию он рекомендовал ей специалиста по амнезии, но и тут ничего добиться не удалось. Посетив несколько влетевших в круглую сумму сеансов и не продвинувшись со старта ни на сантиметр, Ама решила махнуть на все рукой. В конце концов, у нее есть своя жизнь в настоящем, и если прошлое когда-нибудь вернется, замечательно. Если нет, значит, не больно-то и надо.

— А потом я встретила Кардинала, — с запинкой, словно слова застревали у нее в горле, проговорила девушка и, встав на колени, пустила еще несколько блинчиков.

Я встал сзади и начал перебирать пальцами ее волосы. Затем обхватил ее лицо ладонями, наклонился и поцеловал.

— Продолжай, — вполголоса попросил я. — К чему останавливаться на полдороге?

— Как-то вечером он зашел в ресторан. Он там редкий гость. С моего приезда в город я его ни разу не видела. Он был вежлив и обходителен, прямая противоположность тому, что я ожидала. Меня потянуло к нему. Он со мной слегка пофлиртовал, в голову уже начали закрадываться мысли, что я бы неплохо рядом с ним смотрелась. Свадебные картинки начали мерещиться. В общем, сам знаешь, дурацкие фантазии далеко завести могут… И вот перед самым уходом он отвел меня в сторонку. Сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Думала, он меня пригласит к себе… А он только один вопрос задал: «Ну что, как живется… с отцом?» Вот именно таким тоном, с паузой… и «отца» выделил голосом. И улыбается. До меня тут же дошло, что если Кафран и архивы про мое прошлое ничего не знают, то Кардинал знает точно. И я пошла по следу…

Для этого требовалось забраться во Дворец. Четкого плана действий у Амы не было, равно как и представления о том, что, собственно, она ищет. Она знала одно: надо что-то делать, шевелиться, а не сидеть сложа руки и жалеть себя. Проникнуть во Дворец с фасада — гиблая затея. Туда не подобраться, обязательно засекут. И Ама зашла с тыла. Там обнаружился высокий забор, патрулируемый, но не настолько тщательно охраняемый, как фасад. Гвардейцы там были расставлены пореже. И хотя ограда находилась под током, ближе к углу отыскалась небольшая неэлектрифицированная калитка, через которую входили и выходили гвардейцы.

Ама дождалась, пока все стихнет, подобралась поближе и проверила замок на калитке на прочность. Он не поддался, но тут шпионка обнаружила щель между верхом калитки и оградой, через которую можно было бы протиснуться, если втянуть живот. В ту первую ночь она внутрь не полезла, приходила еще несколько раз понаблюдать за гвардейцами. И только когда вычислила их график, а ночь выдалась достаточно темной, Ама набралась храбрости и проскользнула в щель.

Пространство между оградой и зданием было отведено под стоянку, так что пробраться там незамеченной оказалось несложно. Добежав до задней стены дворца, Ама двинулась вдоль нее, выискивая брешь в обороне. Не нашла. Она провела там несколько часов, ей сгодилась бы самая крохотная лазейка, но все было тщетно. На обратном пути, уже на рассвете, Аму засекли. Когда она протискивалась в щель над калиткой, из темноты раздался голос:

— Мисс Ситува, мы за вами следили.

В животе что-то хлюпнуло. Она хотела сбежать, но не смогла пошевелиться. Из темноты выступила неясная тень и протянула руку. Другого выхода не было, она оперлась на эту руку и соскользнула на асфальт.