Неудобная женщина - Стефани Бюленс Страница 40

В кустах никто не прячется.

В темной прихожей не притаился киллер.

Никаких шагов за спиной.

Войдя в дом, я включила свет. Все было в порядке. Все вещи на своих местах.

И все-таки я не могла побороть тревожное чувство, что в мою святая святых мог кто-то забраться.

Сев на диван, я попыталась успокоить нервы. Закрыла глаза и начала представлять что-то хорошее.

Я сразу подумала о Рэе, о нашей последней встрече — она была прекрасной. Воспоминания отгоняли мрачные мысли. Не открывая глаз, я позволила теплу того вечера окутать меня.

Его лицо и голос казались такими реальными, что, когда прозвенел звонок, я подошла к двери и распахнула ее в уверенности, что на пороге ждет Рэй.

— Клэр, — поздоровался он.

Я растерялась.

— Мехди?

— Я тебя ждал.

В руках он держал маленькую голубую коробочку.

— Это тебе, Клэр. Я простил тебя.

— Простил? За что?

— За него — того, кто сюда все время приходит.

Меня охватила дрожь. Мысль о Мехди, который следит из машины за моим домом, была пугающей.

— Это подарок.

Он протянул мне голубую коробочку «Тиффани».

— Держи. Это для тебя. Очень дорогой подарок, Клэр.

Я покачала головой, отказываясь от подарка.

— Я не принимаю подарки от учеников, Мехди, — сказала я твердо. — Думаю, тебе пора уходить.

К моему изумлению, он ответил:

— Нет, я зайду, и мы поговорим. Ты знаешь, что я люблю тебя.

Я попыталась закрыть дверь, но он удержал ее рукой.

— Ты солгала мне, Клэр.

Он убрал коробочку в карман.

— Может, ты не заслуживаешь моего подарка.

— Я хочу, чтобы ты ушел, Мехди.

— Позже, Клэр.

Он посмотрел на меня жадным взглядом.

— Полчаса.

Его голос дрожал.

— С твоим телом.

Я просто смотрела на него, потеряв дар речи.

— Дай мне полчаса. Всего лишь полчаса, Клэр. Я прощу тебя, и ты примешь мой подарок. Хорошо?

Его предложение было просто отвратительным.

— Сначала поцелуй, ладно? А затем время пошло. После поцелуя.

Я попыталась захлопнуть дверь, но он дернул ее на себя.

Затем он бросился вперед и практически раздавил меня в своих объятиях. Он прижался к моим плотно сжатым губам, водя головой из стороны в сторону, словно пытаясь слить наши рты в единое целое. Я попыталась вырваться, но он еще сильнее прижал меня. Кончик его языка настойчиво старался проскользнуть между моими губами, будто змея.

Кипя от ярости, я резко отдернула голову.

— Хватит!

Он отпрянул.

— Хорошо, не буду.

Он смотрел на меня так, будто его только что провозгласили королем Ирана. На его губах играла усмешка.

— Я получил от тебя то, что мне нужно.

Он помахал коробочкой перед моим лицом.

— Можешь забрать ее.

Он смотрел на меня с пренебрежением, будто я не больше, чем кусок мяса, который он жевал в свое удовольствие и теперь готов выплюнуть.

— Клэр меня больше не интересует, — заявил он.

Он повернулся и пошел прочь с самодовольным видом.

Я замерла на пороге, дрожа от ярости.

Мне хотелось кинуться за ним, схватить его и избить до смерти. Но я просто стояла и провожала его злобным взглядом. У машины он обернулся и победно вскинул кулак, будто сообщал об успешном завоевании города.

Я повернулась к двери, но не могла войти.

Внутри сгустился запах одеколона Мехди.

Свежий морской ветер — вот что мне нужно.

Сев в машину, я опустила стекла и направилась в сторону океана.

Мне хотелось, чтобы порывы ветра унесли прочь все следы Мехди.

Не только запах — мерзкий привкус его рта, губ, змеиного языка.

Я ехала не задумываясь, и тут до меня дошло, что я на Мелроуз-авеню.

Возле галереи Рэя.

Возможно, он как раз там.

Мне захотелось увидеть его.

Педаль газа в пол — я устремилась к нему на максимальной скорости.

В галерее горел свет, и, поднимаясь по ступенькам, я заметила Рэя — он стоял ко мне спиной. Лица я не видела, но знала, что это он, и меня захлестнуло облегчение.

Открыв дверь, я направилась в глубь галереи. Рэй с кем-то беседовал.

Сначала его голос звучал издалека, но я подходила все ближе и ближе.

Нас разделяла всего пара футов, когда я замерла и прислушалась.

Девочка-подросток уставилась на него с обожанием — ее явно впечатлили его глубокие познания.

Он рассуждал о картине, подчеркивая ее стилистические особенности через призму истории искусства.

Голос серьезный и уверенный.

Монолог Рэя демонстрировал его эрудицию и обаяние. И говорил он на чистейшем французском.