Я сделаю это для нас - Федор Анич Страница 39

— Не повторяйте наших ошибок. Если можете быть вместе, будьте. И гори все к чертям, что бы ни было. А если не можете — отпускайте прошлое, не нужно издеваться над любовью. Она может обидеться и уйти навсегда. До встречи завтра, в одиннадцать утра я жду вас в моей галерее.

* * *

Ночь была волшебной. Мы спали обнявшись. Наверное, я был счастлив от прикосновений к теплой и сонной Лиле… Такого у меня никогда не было. Наверное, все пары, которые спят вместе, чувствуют то же самое ежедневно, но я практически всегда спал один. Да, иногда (очень редко) Алиса оставалась со мной до утра, но мы практически не спали. А те пару часов, что удавалось подремать, я больше волновался — не пукнуть бы, не захрапеть, не отобрать одеяло, не поставить бы фингал ненароком… А утром, несмотря на всю романтику и возможности, мы никогда не целовались — Алису раздражал неприятный запах изо рта, и она предпочитала разговаривать на глубокие темы с моим членом.

Этой ночью я не переживал, что издам какой-то непристойный звук, что отберу одеяло или еще что… Наоборот, я просыпался несколько раз и тщательно укутывал свое рыжеволосое солнышко, которая во сне была трогательна и совершенно беззащитна. Она боролась с подушками, которые были больше, чем она, пыталась укрыться уголком одеяла… Без моей помощи она бы продрогла и проснулась с затекшей от неудобного положения шеей. Я ее спасал всю ночь, и более приятных моментов в жизни, пожалуй, не испытывал никогда.

— Доброе утро, спящая красавица, — прошептал я, когда ее глазки открылись. Жмурясь, Лиля с улыбкой потянулась ко мне. Я поцеловал ее, и знаете что? Никаких неприятных ощущений не испытал.

— Который час? — спросила она.

— Девять утра.

— Ну раз девять утра, значит, можно еще полчасика поспать…

— Можно, конечно. Ну или…

Ее больше заинтересовал тот вариант, что был после «или».

Галерея Натали находилась на Элберт-роуд, недалеко от Куинз-парк, практически в самом центре Лондона. От отеля «41» до галереи на арендованном авто мы добрались за полчаса, из которых добрую половину я пытался не сойти с ума от левостороннего движения в столице Великобритании. Несколько раз я собирался перестроиться по «правому рулю», хорошо, что Лиля вовремя напоминала мне, что мы не в Москве.

— Доброе утро, мистер и миссис Голдблад, мисс Камердинофф ждет вас у себя в офисе, следуйте за мной, — сказала Феличиа, встретив нас у дверей. Она была собранна и востроноса, как и вчера.

Галерея была еще закрыта, она официально открывалась в 13.00, а до этого времени в помещении проводились работы — настраивалось оборудование, производилась уборка и последние приготовления к открытию вроде замены листовок, очистки ящиков для отзывов и предложений. В нескольких залах работали фотографы, и какие-то люди беспрерывно требовали сдвинуть размещенные на стенах картины то на дюйм вправо, то на несколько миллиметров ниже. В общем, обычная пустая, на мой взгляд, работа. Хотя я ничего не понимаю в галерейном бизнесе, и, вполне возможно, эта работа очень нужна и крайне важна…

— Ванечка, Лили, дорогие мои, — услышали мы и обернулись.

Натали, в молочном платье, на неизменно высоких каблуках, походкой от бедра двигалась сквозь главную галерею к нам и лучезарно улыбалась. Мне было приятно осознавать, что эта женщина всю свою жизнь любила дядю Вову. Такая шикарная и самодостаточная женщина любила моего дядю и хранила ему верность. Да, чисто по-человечески ее жаль. Жаль, что у нее нет семьи, жаль, что она не нашла свою вторую половину, но… Они любили друг друга всю свою жизнь.

Проклятая трафарения!

Когда Натали вновь обняла нас, я снова поразился — как приятно пахнет от нее. Просто невероятно.

Натали проводила нас к себе в офис. Да, именно таким я его и представлял. Затянутые бархатными гардинами светло-бежевого цвета огромные окна, стильный плиточный паркет, два изящных текстильных молочных кресла у большого стеклянного стола, на котором только ноутбук и цвета слоновой кости кожаная папка с документами. Натали села в глубокое офисное кресло под цвет штор, положила ногу на ногу и пригласила нас.

Когда мы разместились, Натали сказала:

— Я не спала всю ночь, я прочла рукопись. Вы, как понимаю, до рукописи не добрались? Ну вполне ожидаемо, путешествие весьма утомительно, часовые пояса, климат, аромат Лондона… — Все это Натали сказала с понимающей улыбкой, умолчав про самое главное, что было причиной, по которой мы прочли лишь пару страниц из нового романа дяди Вовы.

Нет, не нужно думать, что текст для меня был совершенно не важен. Я знал, что в нем много того, что для меня важно и нужно, но я был не готов понимать, потому что у меня было слишком много вопросов к Натали. И про их отношения с дядей Вовой, и про трафарению.

— Сегодня в пять часов у вас встреча с доктором Освальдом, — сказала Натали. — Я договорилась с ним. Он практически единственный человек в Европе, который знает про трафарению то, что нам нужно. Остальные врачи либо вообще не слышали об этом заболевании, либо знают весьма поверхностно. Ваня, дорогой, я отправлю тебе адрес через мессенджер, и ты легко найдешь его офис, он в центре. В Лондоне вообще все в центре.

— А вы не поедете с нами?

— Увы, не могу, — ответила Натали. — Работа, знаете, такая штука… Меня не было с самого открытия выставки, и все справлялись. Но стоило мне появиться, как образовались неотложные дела и встречи. Клиенты желают персональных аудиенций, а партнеры и поставщики навострили своих переговорщиков, скоро новый сезон, новые выставки… И я молчу о тонне неподписанных документов, которые ждут меня в приемной. Я даже не разрешаю заносить весь этот многотомник ко мне в офис, чтобы не испугаться.

— Спасибо, Натали, вы и так нам очень помогли, — сказал я.

Натали лишь улыбнулась и предложила:

— Хотите чаю или кофе?

Мы согласились, что идея неплохая, и Натали попросила Феличиа принести нам чай.

— Пока вы пьете свои напитки, я расскажу вам то, что насторожило меня в рукописи. Не скрою, я знаю многое из того, что Виви там написал. Он обсуждал со мной некоторые вопросы, но, разумеется, не все. Я не поняла, почему Вова стал носителем трафарении, но не пострадал от нее. Далее, мне непонятно, при чем тут святая троица… Но я, конечно, покажу вам ее. Но самое главное — я не понимаю, почему Вова не мог просто взять и написать причины, по которым убили твою семью, Ваня.

— Он писал об этом?

— Да, эта история присутствует в книге, и, честно говоря, я и не предполагала, насколько страшно все это было… У тебя есть подозрения, почему Виви не рассказал всю историю до конца?

— Ну, мне сложно это понять, не прочитав рукопись.

— Я понимаю. Но эта история про него, про болезнь… При чем здесь твоя семья? Только из-за того, что вы родственники?

Я понял, что совершил ужасную глупость, не прочитав рукопись. И я просто пожал плечами. Натали кивнула, взяла свою сумку, которая висела на спинке кресла, извлекла рукопись, помеченную разноцветными наклейками, открыла одну и протянула мне.