Правда и другая ложь - Саша Аранго Страница 37

– Господин Хайден, – тихо и с уважением заговорил тот, – я вас не сразу узнал, но в багажнике оказалась ваша книга. Моя жена – большая почитательница вашего таланта, и я хотел бы попросить вас…

– Вы хотите получить автограф?

– Моя жена будет очень рада, как и я.

Генри достал из багажника книгу, пролистал страницы.

– Она довольно потрепанная, но, если хотите, я ее подпишу. «Королевская автомойка» подойдет?

У хозяина в руках уже был карандаш.

– Нет, это название придумал еще отец, – ему было любопытно, что напишет Генри.

– Как зовут вашу жену?

– Рут, э-э, она… впрочем, Рут.

Генри написал: «Рут с наилучшими пожеланиями от Генри Хайдена»

– Можно спросить у вас еще одну вещь? – торопливо заговорил хозяин, когда Генри протянул ему книгу. – Знаете, моя жена пишет.

– Как это забавно. Моя тоже, – ответил Генри.

– Ну, она пишет в стол, но у нее определенно есть талант. Я говорю это не потому, что она… ну, да. Так вот, я хочу спросить, что самое важное в труде писателя?

– Это очень сложный вопрос, на него трудно ответить сразу. – Генри задумчиво почесал лоб над правой бровью. – Но самое главное, по-моему, это писать о том, что хорошо знаешь.

– Ага, о том, что хорошо знаешь.

– Кроме того, надо уделять много времени пропускам. Пропуски требуют самого большого труда.

– Пропуски?

– Да, то, о чем не пишешь, или то, что вычеркиваешь. Это самое трудное. Только никому не говорите, что это я вам сказал.

Из мойки Генри поехал в свою любимую закусочную за вокзалом, где купил котлету. Пора было составлять добротный план действий, а в этой закусочной ему в голову обычно приходили самые удачные идеи.

С чего начать? Комиссар Йенссен, этот милый идиот, опасности не представляет, так как верит, что Марта утонула во время купания. Криминальная полиция его не тронет до тех пор, пока не всплывет тело. Но именно это и было главной проблемой. Труп мог – в буквальном смысле слова – всплыть в любой момент. Известно, что в морской воде кости растворяются целую вечность. Этому препятствуют водоросли, низкая температура, низкая концентрация кислорода, да и глубина играет свою роль. Морские глубины, слава Богу, – самое малоисследованное место на нашей планете.

Вторая проблема – Бетти. Но она разозлена и разочарована до такой степени, что на какое-то время оставит его в покое. Однако рано или поздно ребенок появится на свет. Генри отнюдь не был уверен в том, что исчерпывающий разговор на тему «что на самом деле произошло в скалах» помешает Бетти побежать в полицию и все там рассказать. Бетти испытывала сильный страх. Страх – это эликсир правды, он говорит даже с закрытым ртом. Нельзя пугать того, кто может раскрыть правду, – это Генри сознавал очень отчетливо. Одно слово Бетти о месте встречи в скалах, и полицейская дама сразу сложит два плюс два.

Еще была Соня. Разочаровывать ее Генри не хотелось. Он проверил себя и понял, что его тяга к ней была не только телесной, но и духовной; в его возрасте это просто счастье. Драматическая встреча на берегу, а потом у жернова в его саду не привела к телесному соприкосновению, но пробудила взаимное притяжение, а соединение их теней было просто чистым волшебством. К тому же ей понравилась его собака. Это к лучшему. Но это возвращало Генри к пункту два: Бетти. Ее надо как-то нейтрализовать, успокоить, удовлетворить, короче, каким-то образом убрать с дороги.

Он открыл бардачок и вытащил оттуда счет за книгу «Искусство наблюдения». Этот счет он обнаружил в папке Гисберта Фаша. Красным карандашом было подчеркнуто слово «Бюро». Наверняка это сделано для того, чтобы уменьшить налоговые издержки. Рядом с названием были адрес и дата покупки. Фаш приобрел эту полезную книгу 3 мая. «Надо же, в мой день рождения», – подумал Генри.

Навигатор безошибочно вывел его на нужную улицу. Эта крутая и извилистая, вымощенная булыжником улица проходила параллельно более оживленной скоростной магистрали. Шум движения плыл над крышами и рассеивался между стенами домов. Генри свернул в боковую улочку и припарковал машину. Сверкающий «Мазерати» выделялся на фоне множества маленьких машин, не вписываясь в антураж, но Генри не собирался задерживаться здесь надолго.

С подъезда осыпалась штукатурка, на стенах красовалось граффити. Дверь подъезда была открыта. На табличке с именами жильцов напротив одной кнопки шариковой ручкой была нацарапана фамилия «Фаш». Генри надел одноразовую перчатку и позвонил – в жизни случается всякое. Выждав немного, он вошел в подъезд. Почтовый ящик Фаша ломился от корреспонденции. Генри поднялся на третий этаж.

Защелку замка Генри играючи открыл лезвием карманного ножа, на нижний замок дверь заперта не была. На то, чтобы открыть дверь, ушло пять секунд. Генри удовлетворенно подумал, что не утратил прежних навыков, но это и неудивительно: говорят, невозможно разучиться кататься на лыжах. Дверь лишь слегка приоткрылась и уперлась в какое-то невидимое препятствие. Но щель была достаточно широка, чтобы в нее протиснуться. В нос ударил резкий запах канализации. Войдя в квартиру, Генри испытал странное ощущение, будто совершает эндоскопическое путешествие по внутренностям чужого человека, начавшееся с прямой кишки коридора.

Генри никогда не крал денег больше, чем ему было нужно на жизнь. Он никогда не трогал личных вещей, и это смягчало боль от утраты некоторых ценностей. Произведения искусства он тоже обычно не трогал, так как их было очень трудно обратить в деньги. Иногда жертвы не замечали кражи, но такое, конечно, случалось редко. Однажды много лет назад он взломал квартиру практикующего стоматолога и украл у него зубное золото. После этого Генри прочитал о смертном приговоре служащих зондеркоманды, которые после умерщвления жертв в Освенциме выдирали у них золотые коронки, и вернул золото назад, а в качестве возмещения за моральный ущерб оставил два билета в оперу. Стоматолог с женой насладились «Травиатой», а вернувшись домой, убедились, что у них пропали бриллиантовые украшения. Но это было очень давно.

У стен прихожей от пола до потолка высились груды бумаги – газеты, журналы, книги, центнеры фотокопий. И на всем лежал слой пыли толщиной в палец. Это представлялось настоящим царством разлагающейся целлюлозы. Пачки были искусно скреплены веревками, черенками швабр и планками самых разнообразных типов. Создавалось впечатление, что находишься в угольной штольне. Между горами бумаги оставалась узкая тропинка, по которой Генри смог пройти только благодаря своему участию в соревнованиях по спортивному ориентированию. Страдающие светобоязнью чешуйницы кинулись врассыпную, когда Генри открыл дверь в ванную. Здесь так воняло, что Генри поспешно закрыл дверь. В спальне были свалены раскуроченные электроприборы, гнилые фрукты и грязное белье. В кровати лежало какое-то существо с миндалевидными глазами, раскоряченными ногами и широко разинутым ртом. Безупречно пропорциональное тело с лишенным всякого выражения лицом было повернуто набок, а из безволосого влагалища торчала электрическая палочка. Из чистого любопытства Генри приподнял куклу. Она весила так же, как обычная женщина, – килограммов пятьдесят. На изящной ступне было напечатано ее имя – «мисс Вонг». Кукла явно не дешевая – хорошо подобранная текстура ткани, силиконовая кожа, холодная на ощупь, что объясняло наличие электрической палочки в виниловом влагалище. Волосатая палочка во влагалище показалась Генри безвкусным проявлением плоского мужского остроумия.