Окольцованные злом - Феликс Разумовский Страница 37

— Если будет угодно богам и Сет пощадит твое тело, — Трижды великий опустился в густую высокую траву и жестом руки приказал Башурову сделать то же самое, — ты ступишь на тропу, ведущую к могуществу.

— Да, учитель. — Тот уселся рядом и неподвижно замер, потому что живущим в Черной стране слово гиганта служило законом.

Никто не знал, кем белобородый был по крови, но ему подчинялись люди, болезни и разливы Нила, и с его приходом в древней земле Кемет навсегда исчез голод. Давно умерли те, кто помнил, сколько раз звезда Сотис всходила с той поры, но знание, посеянное Трижды великим, дало всходы, и, как вечный символ жреческой касты, возникла на месте силы статуя Сфинкса.

— Ты знаешь уже, Гернухор, — голос белобородого был тих и раздавался, казалось, в самой голове Башурова, — человек трех планов, он есть единство духа, души и тела, а потому живет в ментальной, астральной и материальной плоскостях. Известно это даже низшим из посвященных. Теперь представь, что захотел ты что-то совершить, лишь полагаясь на собственную волю. Каким путем идти для отыскания истины?

Бездонные зеленые глаза уставились в зрачки Башурову, и он постиг, что в квинтэссенции магического действия должны присутствовать три элемента: ментальный — идея с волевым усилием, астральный — несущий форму, а также физический — определяющий опору в мире материальном. Тут же в голове его возникли особым образом начертанные треугольник, шестиконечная звезда, а также круг, описанный вокруг квадрата, и голос Трижды великого сказал:

— Ты видишь тайну максимального могущества, доступного живущим. Единство ментального начала, астрального вращения и действия физического называется Великим арканом магии.

Между тем за прозрачной стеной знойный удушливый вихрь поднимался все выше, клубы пыли становились непроницаемо густыми, а в раскаленном воздухе разливался чудовищный грохот разбушевавшейся стихии.

С трудом Башуров оторвал взгляд от расползавшегося во весь горизонт мрачного багрового зарева и, встретившись глазами с белобородым, услышал его тихий голос:

— Чтобы понять все до конца, послушай, Гернухор, сказание о жившем в древности царе Даипу.

Как-то он повстречал Сфинкса, загадавшего ему загадку о реализаторе Великого аркана, гуляющем утром на четвереньках, в полдень на двух ногах, а вечером на трех. Что же сделал Даипу? Он ответил Сфинксу: разгадка — человек, гуляющий в детстве на четвереньках, довольствующийся в зрелом возрасте двумя ногами, а в старости присовокупляющий к ним палку для опоры. Вдумайся, Гернухор, что есть Сфинкс? Это синтез четырех созданий: лицо у него как у человека, когти льва, крылья орла, бедра и хвост бычьи. Своими качествами они приоткрывают доступ в астральный план, сквозь элементы, связанные с ними. Сфинкс — это астраль. Он охраняет Пирамиду, в основании которой лежит тетрада элементов, но боковые грани подобны духовным треугольникам, сходящимся в вершине совершенства. Ментальный план охраняется астральным.

Ясно теперь, что Даипу разгадал одну физическую часть аркана и тем самым приобрел власть лишь над телом Сфинкса, которое и уничтожил, возомнив себя после этого победителем. Что же произошло дальше?

Белобородый на секунду замолчал и посмотрел сквозь стену, как клубящийся в вышине песок начинает оседать, тут же небо сделалось ржаво-коричневым, затем пепельным и наконец прояснилось.

— Астральный вихрь показал Даипу, что вторую часть аркана он не одолел, и вверг царя в кошмар отцеубийства, который не смогло предотвратить осознание только физического плана. Живущий гармоничен, лишь пребывая в триединстве, и это забывать нельзя. Даипу же в астральную часть тайны посвятило страдание, а успокоил лишь ментальный план при помощи любви вселенской в лице богоугодной царской дочери-жены Тигохенсут.

Негромкий голос белобородого начал удаляться куда-то вверх, тут же яркий свет, окружавший Башурова со всех сторон, померк, и, вздохнув, Виктор Павлович открыл глаза. Распухший язык лежал у него во рту сухим шершавым бревном, неудержимо хотелось пить. Ему сразу же вспомнился летний тренировочный лагерь спецназа под Кировоградом, где мучила его такая же вот жажда, и осторожно, чтобы не разбудить спавшую «лягушкой» — на животе — Катю, он направился на кухню.

«Не надо было водку мешать с коньяком». Даже застонав, Виктор Павлович надолго приник к блаженно-прохладной струе, наконец ему полегчало, однако какое-то странное чувство дискомфорта в области лица заставило его включить свет и глянуть на свое отражение в зеркале. «Ешкин кот». Башуров вздрогнул и, в который уже раз от непонимания происходящего тяжело вздохнув, покачал недоуменно головой.

Вся его физиономия была огненно-красного цвета, вспухшие губы потрескались, а кожа на носу сползала клочьями, словно и в самом деле он побывал в раскаленных объятиях Сета. «Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. — Башуров дотронулся рукой до прохладной зеркальной поверхности и внезапно сам себе подмигнул — Это, наверное, начало, скоро настоящие вольты начнутся». Неожиданно он замер и облегченно расхохотался: ну конечно, это сон, ведь все происходящее ему только снится.

— Кис-кис-кис, — Виктор Павлович потрепал свернувшегося на телефонном столике Кризиса между ушей, — ну что, идем на мировую? — И, внезапно вскрикнув, быстренько руку отдернул. Сном все это быть никак не могло, потому что царапался хвостатый паразит совсем как в реальной жизни.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Екатерина Викторовна Петренко была дамой несомненно опытной. За тридцать лет своей непростой жизни она и замужем побывала, и сделала по дурости три аборта, и поработала в органах МВД, что, однако, не успело повлиять на качество ее извилин.

Происхождение она вела от генеральского корня и после окончания истфака стараниями «высоковольтного» родителя была направлена на теплое майорское местечко, на коем протрубила аж до капитана, попутно заполучив в законные мужья полковника.

Но настала черная полоса. Сначала всесильный папа нежданно-негаданно покинул этот мир, затем супруг сгорел на взятке и не придумал ничего умнее, как вышибить себе мозги девятимиллиметровой пулей. Как по команде в длинных коридорах начались шушуканья, подсиживания, программа на безоблачное будущее дала сбой, карьере пришел конец. И Катерина, не желая более месить ментовское дерьмо, отбыла в народное хозяйство.

Свято место, конечно, не пустовало, мужского общества генеральская дочка не чуралась, однако и связывать себя печатью в паспорте пока не торопилась. Хотелось чего-то крепкого и надежного, как скала. И вроде бы такой сыскался — бизнесмен, из новых русских. Они слетали отдохнуть на Кипр, он подарил ей шубу из лисицы и компьютер, но, увы, однажды утром и его нашли у мусоропровода с двумя отверстиями калибра 7,62 во лбу.

Что ж, се ля ви. Надежды Катя не теряла, а пока, ценя свалившуюся на нее свободу, пристроилась двигать историческую науку в Эрмитаж. Однако героическое прошлое не забывалось. Оно постоянно напоминало о себе давнишней дружбой с подполковницей Астаховой, а кроме того, многолетним, вечно агонизирующим романом с Василием Петровичем Семеновым, по-простому дядей Васей. Говоря строго, никакой он был не дядя, а высокий белобрысый майор, из которого паскудная работа вытягивала все соки. А потому в постели он особо не блистал. Однако благодаря отзывчивости и по-настоящему хорошему к гражданке Петренко отношению этот изъян ему прощался. Ценился он главный образом за бескорыстный размах широкой милицейской души.