В лесной чаще - Тана Френч Страница 34

Старшая девочка — вероятно, Валери — закатила глаза и надула губы, демонстрируя полную нелепость подобного вопроса.

— Так, обо всем.

— И о Кэти тоже?

— Не помню. Наверное, да. Розалинда сказала — как здорово, что она поступила в Королевскую балетную школу. А по мне, тут нет ничего особенного.

— Как насчет ваших дяди и тети? О них вы говорили?

— Да. Розалинда сказала, что они ужасно к ней относятся. Ничего не разрешают.

Вера возмущенно вскинулась:

— Господи, Валери, что ты несешь! Поверьте, Маргарет и Джонатан делают все для своих детей, просто из кожи вон лезут…

— Ну да, конечно. Может, и Розалинда сбежала из дому потому, что они о ней так заботились?

Мы с Кэсси открыли рты, но Вера нас опередила:

— Валери! Я же тебя просила. Нельзя об этом говорить. Произошло недоразумение, только и всего. Розалинда поступила необдуманно, расстроив бедных родителей, но это уже в прошлом и они ее давно простили…

Мы терпеливо ждали, когда она закончит.

— Почему Розалинда сбежала из дому? — обратился я к Валери.

Она дернула плечом.

— Потому что ей надоело, что отец вечно ею командует. Я думаю, может, он ее ударил.

— Валери! Ничего подобного; не понимаю, откуда она это взяла. Джонатан никогда и пальцем не тронул детей, исключено. Розалинда очень чувствительная девочка; они с отцом поссорились, а он не понял, как она расстроена, и…

Валери откинулась в кресле, а на ее лице сквозь вселенскую скуку проступила ехидная усмешка.

— Когда это произошло? — спросила Кэсси.

— О, я не помню. Давно, очень давно, в прошлом году, если не ошибаюсь, это было…

— В мае, — перебила Валери. — В этом мае.

— И долго она отсутствовала?

— Дня три. Приезжала полиция, и все такое.

— Вы знаете, где Розалинда находилась?

— Удрала куда-то с парнем, — ухмыльнулась Валери.

— Ничего подобного! — взвизгнула Вера. — Она это придумала, чтобы разбить сердце своей бедной матери, да простит ее Бог. На самом деле она была у своей школьной подруги, как ее там… Карен. А после выходных вернулась домой, только и всего.

— Как скажешь, — буркнула Валери.

— Хочу чай! — громко заявила младшая.

Я оказался прав — голос у нее был как у фагота.

Вероятно, это объясняло, почему в отделе так быстро пришли к выводу о бегстве Кэти. Двенадцать лет — возраст детский, поиски в подобных случаях обычно начинают сразу: обращаются в прессу, а не ждут целые сутки. Но в больших семьях попытки к бегству заразительны, младшие дети учатся у старших. Проверив Девлинов по своей базе, отдел розыска обнаружил информацию о Розалинде и решил, что Кэти сделала то же самое, то есть разругалась с родителями и спряталась у подруги. Скоро успокоится и вернется обратно.

Честно говоря, меня обрадовало, что Вера в понедельник провела бессонную ночь. Какой бы жуткой ни была эта мысль, но иногда я испытывал сомнения насчет Джессики и Розалинды. На вид Джессика казалась слабой, но явно страдала психической неуравновешенностью, а то, что сумасшедшие часто обладают невероятной силой, давно известно. Возможно, она ревновала к успеху Кэти. Розалинда выглядела очень взвинченной, яростно опекала младшую сестру, и если ревность Джессики зашла слишком далеко… Я чувствовал, что Кэсси тоже посещают такие мысли, но она молчала, и это меня нервировало.

— Хочу знать, почему Розалинда сбежала из дома, — произнес я, когда мы выходили от Фолей. Средняя сестра, расплющив нос об окно гостиной, строила нам рожи.

— И куда именно, — добавила Кэсси. — Ты можешь с ней поговорить? Думаю, тебе удастся вытянуть из нее больше, чем мне.

— Вообще-то она недавно мне звонила, — пробормотал я. — Мы договорились завтра встретиться. Она заявила, что хочет мне о чем-то рассказать.

Кэсси убрала блокнот в свой рюкзачок и бросила на меня долгий взгляд, смысл которого остался для меня загадкой. На мгновение мне почудилось, будто она уязвлена тем, что Розалинда обратилась ко мне, а не к ней. У семей потерпевших Кэсси всегда вызывала больше доверия, чем я, и тайная мысль, что мне удалось ее обставить, обрадовала меня как мальчишку. У нас с Кэсси отношения брата и сестры, это полностью устраивает обоих, но порой между братом и сестрой возникает соперничество. Помолчав, Кэсси проговорила:

— Отлично. Тем проще будет выяснить вопрос о бегстве.

Она вскинула рюкзачок на спину, и мы направились к дороге. Кэсси смотрела на поля, сунув руки в карманы, и я не мог понять, злится ли она на меня за то, что я не сообщил ей про звонок Розалинды. На всякий случай я подтолкнул ее локтем. Кэсси подняла ногу и стукнула меня коленом под зад.

Остаток дня мы провели, обходя дома соседей. Это скучное и неблагодарное занятие, чаще всего его сваливают на «летунов», но нам хотелось выяснить, что жители поселка думают о Девлинах. Общее впечатление было такое — семья у них приличная, но держится особняком, что не очень хорошо: в маленьком и сплоченном городке вроде Нокнари обособленность почти равносильна высокомерию и воспринимается как оскорбление. Зато к Кэти относились иначе: поступив в Королевскую балетную школу, она стала гордостью Нокнари и оказалась на особом счету — даже бедняки жертвовали деньги в фонд ее поддержки. Все с восторгом описывали, как Кэти танцевала, некоторые плакали. Многие жители поддерживали кампанию Джонатана Девлина против строительства шоссе и, когда мы упоминали о нем, смотрели на нас с возмущением. Кое-кто, наоборот, возмущался, что Девлин желает остановить прогресс и подрывает экономику, — таких я брал на заметку в своем блокноте. Большинство считали, что у Джессики не все в порядке с головой.

Мы спросили, не видели ли они чего-нибудь подозрительного, и нам выдали обычный набор про местных чудаков: какого-то старика, оравшего в пабах, двух подростков, якобы топивших в реке кошек, — дополнив его списком враждующих семей и таинственных ночных историй. Вспомнили про старое дело, не сообщив о нем ничего нового: раньше, до раскопок, борьбы с шоссе и Кэти, лишь оно озаряло Нокнари блеском славы. Мне показалось, что я узнал несколько фамилий и пару лиц. С ними я держался особенно надменно.

Примерно через час мы добрались до дома 27 по Нокнари-драйв и нашли миссис Фицджералд — как ни странно, все еще живую и веселую. В свои восемьдесят восемь она была великолепна. Худущая, полуслепая и согнувшаяся едва ли не пополам, миссис Фицджералд бодро предложила нам чаю, пропустила мимо ушей наш вежливый отказ и отправилась в кухню, стараясь перекричать звон посуды, а потом поинтересовалась, не нашли ли мы ее кошелек, который какой-то юнец украл у нее в городе три месяца назад, и если нет, то почему. После ее выцветших показаний на бумаге было удивительно видеть эту старушку во плоти — слушать, как она жалуется на свои распухшие лодыжки («они делают из меня настоящую мученицу») и возмущенно отвергает мою попытку забрать у нее поднос. Это было похоже на то, как если бы в паб заглянули Тутанхамон или мисс Хэвишем [10]и потребовали подать им пинту пива.