Убийца по прозвищу Англичанин - Дэниел Сильва Страница 33

Профессор Эмиль Якоби был самоназначенной нечистой совестью Швейцарии. Он был убежден, что для спасения страны должен сначала разодрать ее в клочья, и посвятил свою жизнь выявлению и разоблачению неприглядных моментов в швейцарской истории. Его разоблачительная книга «Миф», словно огненная буря, высветила подробности широких экономических и торговых связей, существовавших между нацистской Германией и Швейцарией на протяжении Второй мировой войны. Якоби обрисовал, как швейцарские банки принимали награбленное золото, а также золотые зубы евреев, которые выдирали, отправляя их в газовые камеры, как это золото превращали в твердую валюту, на которую Гитлер покупал сырье, необходимое для того, чтобы работала его военная машина. Сделанный профессором Якоби вывод шокировал страну и превратил его в национального парию. Так, он писал:

«Швейцария и нацистская Германия были союзниками во всем, хотя таковыми не назывались. Гитлер не смог бы вести войну без помощи швейцарских банкиров и производителей оружия. Если бы не Швейцария, вермахту пришлось бы остановиться осенью 1944 года. Миллионы жизней были бы спасены, не будь швейцарские банкиры такими алчными».

Вскоре после выхода в свет «Мифа» профессору Якоби стало все более и более неуютно жить в Швейцарии. Он начал получать угрозы, телефоны его прослушивались, и офицеры службы безопасности Швейцарии следили за его передвижениями. Опасаясь за свою безопасность, он отказался от поста профессора в Лозанне и принял приглашение исторического факультета Лионского университета.

Большая часть следующего дня ушла у Габриеля на то, чтобы его найти.

Он оставил два сообщения на автоответчике Якоби у него дома и еще два у его на редкость нелюбезной секретарши в университете. В половине второго Якоби позвонил Габриелю по его мобильному телефону и согласился с ним встретиться.

– Приходите ко мне на квартиру в шесть часов вечера. Тогда и поговорим. – Затем он отбарабанил адрес и быстро повесил трубку.

Таким образом, Габриелю надо было теперь убить несколько часов. В книжном магазине близ университета он нашел экземпляр «Мифа» на французском языке и остаток дня провел среди студентов в кафе недалеко от плас дэ Терро за чтением.

В шесть часов профессор ждал его в холле своего многоквартирного дома на рю Лантерн. На нем был выношенный твидовый пиджак, и его очки со стеклами без оправы были сдвинуты на непокорную седую шевелюру. Брюки его были схвачены клипсами, чтобы отвороты не попали в колеса велосипеда.

– Приветствую вас в изгнании, – сказал он, устало шагая впереди Габриеля по лестнице к своей квартире на пятом этаже. – Мы, швейцарцы, уважаем право на свободу слова. Но только если в высказываниях не содержится критики Швейцарии. Я совершил смертный грех, с точки зрения хорошего швейцарца, и вот очутился здесь, в золоченой клетке Лиона.

На площадке у двери профессор долго рылся в своей переметной суме среди бумаг и потрепанных блокнотов, ища ключи от квартиры. Когда он наконец нашел их, они вошли в маленькую, плохо обставленную квартирку. На всех плоскостях лежали горы книг, документов и газет. Габриель улыбнулся. Он пришел туда, куда нужно.

Габриель закрыл дверь и повесил сумку на засов.

– Значит, вас интересует убийство Аугустуса Рольфе? Так вышло, что я внимательно следил за этим делом.

– Я так и полагал. И я подумал, не могли бы мы сравнить наши записи?

– Вы тоже историк, мистер Аллон?

– Я, собственно, реставратор произведений искусства, но в этом деле я работаю на правительство Израиля.

– Что ж, вечер обещает быть интересным. Освободите это кресло и садитесь. А я побеспокоюсь о кофе.

* * *

Профессор Якоби несколько минут перерывал свои горы бумаг в поисках папки по Аугустусу Рольфе. Она оказалась совсем тоненькой.

– Герр Рольфе был частным банкиром в истинном смысле этого слова, мистер Аллон. Многое из того, что я вам расскажу, боюсь, основано на предположениях и слухах.

– Я часто обнаруживал, что можно много узнать о человеке исходя из слухов, какие ходят о нем.

– Когда имеешь дело со швейцарским банкиром, особенно с частным банкиром, каким был Аугустус Рольфе, только на слухи порой и можно опереться. – Профессор спустил очки на глаза и раскрыл папку. – В Цюрихе есть совсем маленькие частные банки и есть очень большие. Гиганты вроде «Юнион-банк» Швейцарии и «Креди суисс» оба имеют частные банковские отделения, однако обслуживают они только очень богатых клиентов.

– Насколько богатых?

– Обычно минимальный депозит – приблизительно пять миллионов долларов. Были сведения, что разведслужбы вашей страны пользовались услугами частных банковских отделений «Креди суисс». – Профессор взглянул поверх папки на Габриеля: – Но я уверен, вы ничего об этом не знаете.

Габриель пропустил это мимо ушей.

– Из того, что я знаю об Аугустусе Рольфе, он попадает в первую категорию.

– Совершенно верно. Банк у Рольфе был маленький: сам Рольфе и с полдюжины служащих. Если вы хотели, чтобы кто-то спрятал свои деньги или свое достояние в Швейцарии, вашим лучшим другом был Аугустус Рольфе. Он был одним из самых дискретных и самых влиятельных банкиров в Цюрихе. И имел очень влиятельных друзей. Поэтому убийство его так меня и озадачивает.

– Что еще вам известно о нем?

– Он принял управление семейным бизнесом от своего отца в начале тридцатых годов – это было плохое время для банков Швейцарии. В мире царила депрессия, в Германии – паника, в Австрии – валютный кризис, от которого шли волны на Цюрих. Швейцарские банки рушились как домино. Многие частные банки вынуждены были слиться с более крупными конкурентами, чтобы выжить. Рольфе сумел удержаться на волоске. – Якоби лизнул палец и перевернул страницу. – Затем в Германии к власти приходит Гитлер и начинает травить евреев. Деньги и ценности евреев потекли в частные банки Цюриха, в том числе и в банк Рольфе.