Осколок - Себастьян Фитцек Страница 3

– Стой, подожди еще немного! – крикнул он тринадцатилетней девочке, стоящей наверху.

Она застыла на краю пятиметровой доски для прыжков в воду, обхватив руками ребра, которые проступали под тонкой тканью купальника. Марк не знал наверняка, что заставляло ее дрожать – холод или страх прыжка. Снизу из пустого бассейна этого было не различить.

– Пошел на хрен! – огрызнулась Юлия в мобильник.

Марк задавался вопросом, как они вообще заметили худенькую девочку там наверху. Как-никак бассейн Нойкёльн уже несколько месяцев был закрыт. Видимо, Юлия привлекла внимание какого-то прохожего, который и вызвал спасателей.

– Пошел на хрен! Отвали, наконец, от меня!

Она наклонилась вперед и посмотрела вниз, словно ища подходящее место для удара о грязный кафель. Где-нибудь между большой лужей и кучей листвы.

Марк покачал головой и прижал телефон к другому уху:

– Нет, я останусь здесь. Такую возможность ни за что не упущу, милая моя.

Он услышал за спиной шорох и взглянул на командира отряда службы спасения, который с четырьмя помощниками и матом для приземления стоял на краю бассейна. Мужчина выглядел так, будто уже сожалел о том, что позвал его на помощь.

Они нашли номер его телефона в кармане джинсов Юлии, которые вместе с другими ее вещами лежали, аккуратно сложенные, у лестницы вышки. Не случайно сегодня на ней был именно тот купальник, в котором она сбежала из дома. В тот летний день, когда отчим-наркоман снова подкараулил ее на озере.

Марк запрокинул голову. В отличие от Юлии у него больше не было волос, которые мог бы растрепать ветер. Уже вскоре после окончания школы проплешины у него стали такими большими, что парикмахер посоветовал ему побриться налысо. С тех пор прошло тринадцать лет. Сегодня, когда его повседневная жизнь определялась ста чашками кофе в неделю, ему еще могла улыбнуться в метро какая-нибудь незнакомка – но лишь в том случае, если попадалась на ложь мужских журналов, которые объявляли чертами характера мешки под глазами, морщины, небрежно выбритый подбородок и прочие признаки упадка и деградации.

– Что за дерьмо ты несешь? – услышал он. Ее дыхание яростно дымилось. – Какая еще возможность?

Берлинский ноябрь был известен неожиданными холодами, и Марк спрашивал себя, от чего Юлия умрет скорее – от травм после падения или от воспаления легких. Он тоже был одет самым неподходящим образом. И это касалось не только погоды. Ни один из его знакомых уже не ходил в рваных джинсах и изношенных кедах. Но и работа у них была другая.

– Если ты сейчас прыгнешь, я попытаюсь тебя поймать, – крикнул он.

– Тогда мы оба погибнем.

– Возможно. Но еще вероятнее, что мое тело амортизирует твой прыжок.

Десять минут назад Юлия разрешила ему спуститься в грязный бассейн, и это было хорошим знаком. Спасателям она пригрозила, что немедленно прыгнет головой вниз, если они бросят в пустой бассейн хоть один мат.

– Ты еще растешь, у тебя гибкие суставы.

Он не был уверен, так ли это, учитывая ее пристрастие к наркотикам, но в данный момент аргумент прозвучал убедительно.

– Что за чушь? – прокричала она в ответ.

Теперь он сумел понять ее и без телефона.

– Если ты упадешь неудачно, то следующие сорок лет сможешь шевелить только языком. До тех пор пока один из катетеров, через которые будут отводиться твои биологические жидкости, не засорится и ты не умрешь от инфекции, тромбоза или инсульта. Ты этого хочешь?

– А ты? Хочешь умереть, когда я на тебя свалюсь?

Гортанный голос Юлии был не похож на голос тринадцатилетней девочки. Словно вся уличная грязь собралась на ее голосовых связках, выдавая настоящий возраст ее души.

– Я не знаю, – честно ответил Марк. Тут у него перехватило дыхание, когда Юлия качнулась вперед от порыва ветра. Но, взмахнув руками, она восстановила равновесие.

Пока.

На этот раз Марк не обернулся к ахнувшей за спиной толпе. Судя по громкости, к полиции и спасателям присоединились многочисленные зеваки.

– В любом случае у меня не меньше причин спрыгнуть вниз, – сказал он.

– Ты просто пудришь мне мозги, чтобы остановить меня.

– Неужели? Как давно ты уже посещаешь «Пляж», Юлия?

Марку нравилось название, которое уличные ребята дали его офису на улице Хазенхайде. «Пляж». Это звучало оптимистично и подходило к дрейфующему человеческому материалу, который волной судьбы изо дня в день приносило к его офису. Официально центральное бюро называлось, конечно, по-другому. Но даже в документах сената уже давно не шла речь о «приемной для молодежи Нойкёльн».

– Сколько мы уже знакомы? – еще раз спросил он.

– Без понятия.

– Полтора года, Юлия. За это время я хоть раз пудрил тебе мозги?

– Не знаю.

– Я хоть раз обманул тебя? Или попытался сообщить твоим родителям или учителям?

Она помотала головой, по крайней мере, ему снизу так показалось. Черные волосы падали ей на плечи.

– Я кому-нибудь рассказал, где ты ищешь клиентов или спишь с ними?

– Нет.

Марк знал: если Юлия сейчас прыгнет, это останется на его совести. Но если удастся отговорить этого кокаинозависимого подростка от суицида, то лишь благодаря тому, что за предыдущие месяцы он сумел завоевать ее доверие. Он не упрекал людей, которые этого не приветствовали, – например, своих друзей, которые до сих пор не смогли понять, почему он тратил свое юридическое образование на «асоциальных элементов», как они их называли, вместо того чтобы зарабатывать деньги в крупной конторе.

– Тебя не было. Шесть недель, – бросила упрек Юлия.

– Послушай, я не был в твоей шкуре. Я не живу в твоем мире. Но и у меня есть проблемы. И в настоящий момент они столь велики, что многие уже давно покончили бы с собой.

Юлия снова замахала руками. Снизу ее локти казались испачканными. Но Марк знал, что это темная короста от ран, которые она сама себе нанесла. Уже не в первый раз она наносила себе раны. Дети, которые резали себя лезвиями, чтобы хоть что-то почувствовать, были самыми частыми посетителями «Пляжа».

– Что случилось? – немного тише спросила она.

Марк осторожно потрогал повязку на затылке, которую нужно будет поменять самое позднее послезавтра.

– Не важно. Мое дерьмо твоего не исправит.

– Аминь.

Марк улыбнулся и коротко взглянул на мобильный, на котором высветился параллельный входящий звонок. Он повернулся в сторону и заметил на краю бассейна женщину в черном тренче, которая смотрела на него большими, широко распахнутыми глазами. Видимо, полицейский психолог только что приехала и была не совсем согласна с его методами. За ней стоял пожилой мужчина в дорогом полосатом костюме и приветливо махал ему.