Игра навылет - Семен Глинский Страница 29

– Заедем, конечно, – пообещала ему Манго. – Спускайтесь через час вниз – и садитесь в автобус. Доставим вас в любое место.

– А к обеду мы вернёмся? – поинтересовался инвалид, которого все за глаза называли «одноруким». На самом деле рук было две, но одна, неживая, висела как тряпка, и проку от неё было мало.

– Как ты думаешь, Вадим? – спросила Манго, повернувшись к стоявшему у неё за спиной блондинистому парню.

– Не знаю, – ответил тот. – Мы с отелем об обедах и не договаривались даже. Это всё за отдельные деньги, и в городе проще, наверное, будет перекусить.

Старуха поднялась наверх и, проходя мимо номера, в котором жила Манго, услышала голос доктора.

– Вы меня извините, конечно, – сказал Солодов. – Но мне кажется, что этого нельзя было делать.

– Ты это про что? – не понял Вадим. – Чего нельзя было делать?

– Говорить, что денег на всех не хватит. – Звякнули бокалы, и она догадалась, что в номере пьют. – А если они теперь начнут убивать друг друга?

– Не думаю, что дойдёт до этого, – возразила ему Манго. – Тут одни инвалиды и старухи. Кто будет убивать?

Лидия доползла до кровати и, рухнув на неё, вспомнила, что не заперла дверь. Хотела подняться, но потом решила, что это бред. Ждать, что средь бела дня к тебе в номер вдруг явится убийца. Это похоже на приступ паранойи.

В дверь постучали, и она крикнула:

– Входите, не заперто. – Увидела знакомый женский профиль и обрадовалась: – А я уже и надеяться перестала, что вы придёте. Всё время чем-то заняты или куда-то торопитесь. Я часто вижу вашу спину, но забыла, какого цвета у вас глаза.

– Ну и какие они у меня? – Отдёрнув штору, музыкантша впустила в комнату дневной свет, и оказалось, что на глазах у неё линзы. Они были почему-то розовые, и это делало её похожей на кролика.

– Уставшие, – сказала Лидия. – Вам приходится много работать?

– Сплю плохо по ночам, – объяснила флейтистка. – А на работу я теперь не хожу. Меня уволили из оркестра.

– Понятно, – кивнула старуха. – А как ваше привидение? Оставило вас в покое?

– Продолжает меня доставать. – Подойдя к зеркалу, заглянула в чёрную глубину. – Сейчас её там нет, моей голубой леди, но может появиться в любую минуту.

– Вы уже поняли, что ей от вас нужно? – Лидия тоже посмотрела в зеркало и, не увидев там никаких призраков, взяла щётку и стала расчёсывать волосы. – Зачем она к вам приходит?

– Ей моя помощь нужна. – Гостья вынула из сумочки сигареты и придвинула к себе пепельницу: – Вы не будете возражать?

– Курите, конечно, – разрешила старуха. – Я под настроение и сама люблю подымить.

– А мне раньше было нельзя. – Закурив, флейтистка поперхнулась дымом и долго не могла потом прокашляться. – У меня ведь такой инструмент – нужно чистое дыхание.

– Ничего, не переживайте, – попыталась её утешить Лидия. – Вылечат ваше горло – и опять зазвучит ваша флейта.

– Во всём виноват старик. – Она вложила в свои слова столько страсти, что можно было не сомневаться в том, что её болезнь неизлечима. – Это он наслал на меня порчу.

– В чём вы перед ним провинились? – спросила Лидия. – За что он вам мстит?

– Есть за что. – Женщина явно гордилась собой. – Я утопила в море его любимую киску.

– Вы всё-таки это сделали? – Лидия смотрела на свою гостью с изумлением. – То, о чём вас просила ваша голубая фея.

– Да, я это осуществила. – Музыкантша откинулась устало на спинку дивана. – Но голубая леди продолжает преследовать меня, и я не знаю, что она потребует от меня завтра.

– Вам нужно как-то справиться с нервами, – сказала Лидия. – А самое лучшее лекарство – это сон.

– В самом деле нужно отоспаться, – согласилась с ней флейтистка. – Сейчас наглотаюсь таблеток и завалюсь в кровать.

– Ничего, всё будет хорошо, – снова повторила Лидия. – Все мы совершали ошибки, но Бог милостив, и Он умеет прощать.

Её подмывало желание немедленно с кем-то всё обсудить, и, как только музыкантша ушла, старуха отправилась к ближайшей соседке.

– Можно зайти? – приоткрыв дверь, спросила Лидия. – Я к вам с просьбой и с разговором.

– Проходите и падайте на что-нибудь мягкое, – выглянув из ванной, пригласила её Данко. – Мы сейчас выпьем с вами винишка и пообщаемся. Только волосы немного подсушу.

– Я как раз по этому поводу. – Лидия опустилась в кресло и, взяв лежавший на столике журнал, стала разглядывать фотографии стильных красоток. – Вы не могли бы дать мне ненадолго ваш фен? Ужасно неловко клянчить, но без него не получится нормальная причёска. А свой я оставила дома.

– Разумеется, дам, – сказала Данко. – Правильно и сделали, что оставили, – тяжесть такую таскать. Я тоже долго сомневалась, но в последнюю минуту всё-таки положила в сумку.

– Вы поедете в город? – поинтересовалась Лидия.

– Что-то мне не хочется никуда ехать.

Погода не менялась пока в лучшую сторону, и даже наоборот, начинало казаться, что зима уже никогда не уйдёт из этих мест. Дул сильный ветер и, сметая снег с крутых склонов, он с остервенением засыпал дорогу. Из окна хорошо было видно, с каким трудом машины одолевают подъём.

– А меня отсюда увезут, наверное, прямиком на кладбище.

– Что вы такое говорите?! – возмутилась Данко.

Лидия поднялась и, опираясь одной рукой на спинку кресла, отвела вторую руку в сторону. Откинула голову назад и, изгибаясь плавно всем телом, вдруг взмахнула крылом – и взлетела, будто птица.

И сразу же упала на пол – и забилась в агонии. Дёрнувшись несколько раз, вытянулась во весь рост – и умерла.

Обратно к жизни её вернуло красное вино. Почувствовала, как к губам прикасается холодное стекло, – и открыла рот. Омыв язык и горло, терпкий напиток заставил сделать вдох – она снова задышала.

– Браво! Браво! – отбивая ладоши, кричали зрители.

Вадим и Солодов вошли в номер в тот момент, когда она из инвалида превратилась в птицу, и оценили по достоинству мастерство актрисы.

– Вы зачем сюда притащились? – спросила Лидия. – Вам кто нужен? Я или она?

– Нам нужна сердечница. – Доктор вытащил из сумки тонометр и, усадив больную на диван, надел ей на руку резиновый манжет. – Тут всё очень остро.

Измерив давление, Солодов покачал недовольно головой.

– Ну и сколько? – спросила Данко. – Наверное, под двести уже?

– Ложитесь и расстегните халат, – приказал ей доктор. – Послушаю ваше сердце.

Грудь у неё была роскошная, и, приложившись к ней ухом, доктор долго его не отрывал. Он даже слюну пустил от удовольствия.

– Извращенец несчастный, – посмотрела на него с ненавистью Лида. – Ни одной сиськи не пропустит.