Дикость - Кейт Хаск Страница 29

Колин не бросил нас. Вечером он провёл беседу со всеми нами о нашем плохом поведении. Если кое-кто снова примется за своё, он уйдёт. Ронни выслушал его, но мне кажется, из разговора он ничего не усвоил.

Ронни и дальше будет делать, что ему вздумается. Теперь я поняла, о чем говорил Томас., Возможно Ронни и правда ведомо будущее. Не знаю, может, он обладает какими-то экстрасенсорными способностями. Казалось, что он преследует некую незримую цель. Он дальновидный, уверенный в своих поступках, но очень замкнутый. Ронни всегда скрывал от нас свои планы, но мы знали, что принимаем в них непосредственное участие.

В очередной вечер, возвращаясь с работы, я ехала в машине и задумчиво смотрела в окно. Водитель, как обычно был со мной немногословен. Улицы Нью-Йорка заметно преобразились. Все готовились к Рождеству. Мы стояли на пороге нового века. Миллениум. Тему конца света агитировали на улицах.

До дома оставалось всего несколько кварталов, как я увидела крупные пушистые снежинки, что витали за окном. Рождество раньше было моим любимым семейным праздником. Поверить не могу, что в этом году буду отмечать без родителей. Поддавшись меланхолии, я попросила водителя остановить машину.

– Но я должен высадить вас возле дома, – мужчина попытался перечить.

– Не волнуйся, я не в том настроение, чтобы вредить людям. Поезжайте домой на сегодня вы свободны, – я, не церемонясь с ним, вышла из машины, пока мы стояли на светофоре и поспешила к тротуару.

Я шла мимо витрин. Мимо меня проходили незнакомые люди. Я вдохновилась духом Рождества. Поддавшись искушению, стала заглядывать в витрины магазинов. Дорогая брендовая одежда захватила мое внимание. Я замерла возле очередной витрины магазина и наблюдала за тем, как женщины делали себе покупки. У меня есть деньги, я бы могла себе купить что-нибудь, но что-то удерживало меня от этой затеи.

– Любуешься? – неожиданно за спиной раздался голос Ронни.

Я почувствовала на себе его взгляд. Парень встал возле меня и замолчал. С тем же восхищением, что я смотрела на одежду, Ронни смотрел на меня. Я не могла больше терпеть этот взгляд и повернулась к нему лицом.

– Просто было интересно, ты с работы? – я надела перчатки, пока мои руки совсем не отвалились от холода.

Рядом стояла знакомая машина. Ронни увидел меня и решил остановиться. Брюнет с загадочным взглядом смотрел на меня. Его глаза не были чёрными, как прежде, когда он пытался копаться в моей голове. Наоборот, его взгляд был чистым и заворожённым. Снег продолжал застилать праздничные улицы Нью-Йорка, чёрное пальто парня казалось белым.

– Да, а ты почему пешком? – он, наконец, заговорил после долгой паузы и моргнул пару раз.

– Понятно, – я шмыгнула, прямо на мои ресницы упала крупная снежинка.

– Почему ты не купишь себе что-нибудь? – Ронни теперь не отвяжется, пока не отвечу.

Он любил изучать человеческие слабости и пристрастия. Хотя сам он не испытывал слабостей ни к чему.

– Я откладываю, а это всего лишь одежда, – я ответила и хотела поспешить домой, пока совсем не замёрзла.

– На свою квартиру? Тебе для этого нужно только попросить и всё.

– Спасибо, но я как-нибудь сама.

– Отдаю должное твоим родителям, они действительно хорошо тебя воспитали. В детстве ты не была капризным ребёнком, умела сказать «нет» прихотям. Наверное, когда вы с мамой ходили по магазинам, она замечала твой взгляд и несмотря на то, что денег не было она спрашивала: «Что тебе купить?». Ты представляла, как она покупает тебе красивую одежду, вкусную еду и так далее, но пересилив себя, ты отвечала: «Мне ничего не нужно», – Ронни заговорил.

Моё сердце сжалось, услышав знакомые слова моей матери. Я быстро обернулась, тяжело задышав. Он даже повторил мамину интонацию.

– Как ты делаешь это? – я снова подошла к парню.

Его слова задели меня и разбередили старую рану, которая до сих пор кровоточила. Ронни заметил мой растерянный взгляд, видел, как больно мне было вспомнить о родителях.

– Мне жаль, что ты потеряла их, – он выдохнул и снова повернулся лицом к витрине.

В его голосе прозвучали нотки гуманности, лицо Ронни изменилось, я не знала, был ли он честным или снова играется со мной. Он не ответил на мой вопрос, я подошла ближе и хотела узнать, на что он смотрит.

– Пусть ты и отрицаешь это, но мы слишком похожи. Мы были рождены, чтобы проиграть, но я не люблю проигрывать. Мне нравилось наблюдать за людьми, заглядывать в витрины. Люди за стеклом казались мне богами, их одежда, украшения, духи всё будоражило. Их шикарная жизнь, которая вскружила мне голову, но я знал, что никогда не стану одним из них, – Ронни хрипло говорил, провожая глазами очередную покупательницу.

– Ты хотел себе такую жизнь? – я прикоснулась рукой к холодной витрине.

– Нет, я знал, что стану лучше, – брюнет улыбнулся.

– Как? Откуда тебе это знать? – я похлопала глазами, всё больше замерзая.

Моё пальто было слишком тонким, я переминалась с ноги на ногу. Я взглянула на свое отражение, мой нос уже был красным от холода, чего не скажешь о Ронни. Он выглядел величественно, заметно выделяясь в толпе прохожих.

– Мне это нравится. Люди строят догадки обо мне, неведение сбивает их столку, а меня лишь раззадоривает, – он ухмыльнулся.

– Не говори это человеку, который подсчитывает твои расходы. Судя по ним, я могу многое о тебе рассказать, – я победоносно проговорила.

– Продолжай, – Ронни дразнил.

– Вот вчера ты потратил на женщину двадцать тысяч. Что в ней было особенного? Томас показывал мне расценки на подобных женщин, там были куда дешевле. Что в ней было того особенного? – предчувствуя свою победу, я смело говорила.

– Расценки? С таким успехом скоро ты можешь стать сутенером, – Ронни ухмыльнулся.

– Просто я слишком много общаюсь с Томом.

– Она певица, – он знал, что я не отстану, и решил отвечать на вопросы.

– Ого и что песни тебе пела всю ночь? – я сделала вид, что удивилась.

– Она довольно известная певица. Дело не в её внешности, мне просто было интересно узнать, на что готов пойти человек ради денег. Секс всего лишь забава, но я решил пойти дальше. Я заплатил ей пять тысяч за то, чтобы она побрила себя налысо. Четыре тысячи ушло на то, чтобы она позвонила своим родителям и сказала, что не любит их.

– Какая гадость, – я опешила и стояла, открыв рот.

– Продолжать? – Ронни любезно предложил.

– Даже не знаю, это всё так мерзко, – я поморщилась.

– Только не я был в той ситуации плохим человеком, а просто наблюдал за её деградацией. Я просто предложил, не называя цену, она сама говорила сумму, – брюнет, пользуясь моей растерянностью, повёл меня к машине, пока я вконец не замёрзла.