Священное сечение - Дэвид Хьюсон Страница 26

— Ты понимаешь, в чем дело, Лео? Мы не знаем, кто такая Маргарет Кирни. Однако, принимая во внимание волосы, очки, глупое поддельное фото в паспорте, ложный телефонный номер, несуществующий адрес… мы определенно можем сказать, кем она не является.

Фальконе окинул вещи в зеленом пакете хмурым взглядом.

— Полагаю, агенту Липману не следует знать о наших открытиях, — заметила Тереза.

Она видела, как он обмозговывает полученную информацию. Фальконе умен. Он все понял. Тем не менее ей следовало предупредить его.

Стефан Раджачич не походил на сутенера. На вид около шестидесяти лет, приземистый и полный, одетый в старый твидовый костюм и коричневое пальто, со смуглым невыразительным лицом и темными печальными глазами. Лишь усы — густые и седеющие, как у старого моржа, — выдавали его с головой. Они принадлежали старому миру Восточной Европы еще до конца «холодной войны». Стефан мог бы быть портретной копией стареющего Сталина, отягощенного воспоминаниями и пытающегося сохранять достоинство. Седьмой сутенер из тех, с которыми они встретились в ту ночь, и единственный, к кому Джанни Перони, знающий всех подобных типов в Риме, относился более-менее почтительно.

Раджачич пристально рассмотрел фотографию сквозь дым своей турецкой сигареты и покачал головой.

— Офицер Перони, — заговорил он прокуренным голосом с сильным акцентом, — что вы от меня хотите? Сколько лет девушке? Тринадцать? Четырнадцать? Да уж не больше.

— Я не знаю, — признался Перони.

Серб махнул рукой в сторону снимка.

— За кого вы меня принимаете? — Раджачич взглянул на Эмили Дикон. — Он говорил вам, что я имею дело с детьми? Если так, то это ложь. Думайте обо мне что хотите, только я не занимаюсь такими делами.

— Офицер Перони ничего подобного не говорил, сэр, — отвечала она. — Он считает вас хорошим человеком. Вы последний в нашем списке. Мы надеялись, что нам не придется беседовать с вами. Вы меня понимаете?

— Я — хороший человек? — удивился Раджачич и уставился на Перони. — С вашей стороны глупо говорить такие слова. А я не считаю вас дураком.

— Я знаю, кто ты такой, — заговорил с ним Перони. — Здесь есть люди гораздо хуже тебя. Вот что я сказал ей. Да, ты не стал бы иметь дело с девочкой ее возраста. Просто я подумал, может, ты что-то слышал. Или подскажешь, к кому еще нам обратиться.

Раджачич опустошил бокал и попросил еще пива. Бармен подошел к ним с бутылкой. Кроме них, в заведении находилось еще двое посетителей. На улице под ногами прохожих хлюпала грязная снежная каша. Однако бизнес, как обычно, шел неплохо. Коста знал, что где-то у входа скрываются торговцы наркотиками и несколько проституток с горящими голодными глазами надеются подцепить кого-нибудь на вечер. Поблизости находились заведения, которые Коста считал своими самыми любимыми в Риме. Всего в двух шагах отсюда церковь, сотворенная Микеланджело на месте древних бань Диоклетиана. В палаццо Массимо, прямо за углом, находится целая комната из частной виллы Ливии, императрицы, жены Августа. Помещение украшено таким образом, что напоминает очаровательный сельский сад. Там поют птицы, растут цветы и стоят фруктовые деревья. Но такие места лишь редкие оазисы в районе, что с каждым годом становится все более вульгарным и криминальным. Косте не терпелось отправиться куда-нибудь еще.

— Мы стараемся изо всех сил, господин Раджачич, — обратился он к сутенеру. — Нам надо найти эту девушку. Она в опасности. Все знают, как работает ваша система. Сюда они приходят молодыми. Если им везет, их подбирают люди из службы социального обеспечения и подыскивают им жилье. В противном случае они попадают в сеть, из которой им уже не выбраться. Сначала бедняги учатся просить подаяние. Потом начинают воровать. А с возрастом сами превращаются в товар, попутно торгуя наркотиками. Вот как обстоят дела. Со временем они обязательно обращаются к человеку вроде вас.

— Девочка никогда не пошла бы ко мне, знай она, кто я такой, — настаивал Раджачич, маша перед их лицами рукой с потрескавшейся кожей. — Люди, торгующие детьми, они просто подонки. Я не имею дело с малолетками, а беру лишь тех, которые понимают, на что идут. И к наркотикам я не имею никакого отношения.

— Знаю, — согласился с ним Коста. — Я уже говорил, что нахожусь в отчаянном положении.

— А кому сейчас легко? — спросил серб. — Мы живем в трудное время. Вы разве не заметили?

Он глотнул пива из бутылки, затушил сигарету и посмотрел на своих собеседников. Возможно, он что-то знает, подумал Коста. Может быть…

— Вот что я вам скажу, — проворчал Раджачич. — Когда я приехал в Рим пятнадцать лет назад, мне приходилось звонить домой и вызывать сюда девочек. Многие мне так и не перезванивали. Тогда они еще имели чувство собственного достоинства и не нуждались в людях вроде меня. А сейчас? Мир не стоит на месте, друзья. На меня работает Организация Объединенных Наций, и от женщин, умоляющих взять их на работу, просто отбоя нет. Жительницы Косово, хорватки, русские, турчанки, курдянки… Все эти люди видели, как рухнула Берлинская стена, и умер старый мир. И они решили: начинается новое время, теперь всякий может стать свободным и разбогатеть. Хорошую жизнь обещали им всякие там западные шишки. Смешно, не правда ли? Вы ведь не говорили им, что все будет иначе. Пришлось сутенерам, больше-то некому, объяснять бедолагам действительное положение вещей. Именно я должен говорить правду только что прибывшим сюда без документов и денег симпатичным семнадцатилетним девушкам, единственное богатство которых находится у них между ног. А теперь еще вы просите о помощи…

— У нас нет времени для извинений, Стефан, — проворчал Перони.

— Верно. — Карие глаза серба сверкнули. — У вас никогда нет времени. — Он взял фотографию и внимательно посмотрел на нее. — Кто она? Сербка? Албанка?

Лицо Перони исказила гримаса.

— Мы не знаем.

— По виду она может быть откуда угодно. Например, из Турции или Курдистана. Господи Боже ты мой…

— Но девушка не могла приехать сюда просто так, никого здесь не зная, — возразила Эмили. — У нее должно быть имя. Номер телефона. Хоть что-то.

— У кого вы уже были? — спросил Раджачич.

Перони назвал несколько имен. Слушая его, серб все больше хмурился.

— Бог ты мой, — снова произнес он, — не хотел бы я повстречаться ни с одним из них.

— Скажите, с кем еще мы могли бы поговорить? — обратилась к нему Эмили.

Карие глаза недоверчиво моргнули.

— Я похож на человека, который хочет умереть?

— Мистер Раджачич, — запротестовала она, — девушка очень молода. — Возможно, она не состоит в криминальной группировке, о которой вы сейчас говорите. Мы не знаем ее настоящего местонахождения. Она наверняка очень напугана. И ей грозит опасность.

Серб сердито посмотрел на них:

— Что она видела?

Полицейские переглянулись. У них не было выбора.