Осеннее преступление - Андерс де ла Мотт Страница 26

Она порылась в базе, надеясь найти что-нибудь про Симона Видье, но, как и ожидала, ничего не нашла. В 1990 году систему еще не компьютеризировали, так что, если она хочет почитать материалы расследования, придется спуститься в архив. Однако Анна решила, что ее внимания требуют более важные вещи.

Например, что твой адвокат до сих пор не позвонил, прошептал Хокан. Мы оба знаем, что это значит. Что внутреннее расследование продолжается, что оно еще не закончено.

Что побег не помог…

Чтобы заткнуть Хокана, Анна решила пройтись по участку, поболтать со служащими. Ни на Йенса Фриберга, ни на его вызывающую раздражение коллегу Анна не наткнулась, но довольно быстро поняла, что слухи о вчерашнем инциденте уже начали распространяться. Полицейские постарше откровенно ухмылялись при ее появлении, но младшим во всяком случае хватило тактичности отвечать на ее вопросы нейтрально-вежливо. Надо в ближайшую же неделю разработать стратегию. Найти способ продемонстрировать, кто здесь отдает приказы.

По пути домой Анна настолько погрузилась в эту проблему, что с ней едва не приключилась беда. На одном из неявных поворотов, которых на холмах было множество, ей попалась встречная машина. Анна поздно обнаружила, что машина несется по ее полосе, и вильнула в сторону в последний момент. Оба правых колеса оказались на краю асфальта, брызговики предупреждающе хлопнули по ним, прежде чем Анна вернула колеса на асфальт. Она бросила взгляд в зеркало заднего вида и успела заметить задние огни белого пикапа с эмблемой “Glarea” и чем-то вроде телескопического крана на крыше; потом машина скрылась за следующим поворотом. Склоны по обеим сторонам дороги были крутые, поросшие могучими деревьями. Если бы Анна вылетела за обочину, последствия могли бы оказаться очень серьезными. Она пообещала себе впредь быть внимательнее.

Когда она свернула на площадку перед Табором, на ее обычном месте стояла чья-то машина. “Лендровер”, лет двадцать пять, а то и больше. Зеленый лак, бледный от солнца, на жести в нескольких местах заплатки. И все же машина не была рухлядью, как заметила Анна, подойдя ближе. В салоне убрано, обивка без дыр, чистая. Кому бы ни принадлежала машина, этот кто-то о ней заботился. Анна открыла дверь, шагнула в дом и услышала из кухни голоса. Рядом с ботинками Агнес стояли высокие резиновые сапоги; на миг ей показалось, что это сапоги Клейна, но потом она сообразила, что для Клейна они маловаты. Горел огонь в дровяной печи, на кухне было тепло и приятно пахло домом. Агнес сидела за столом с чашкой чая в руке. Напротив нее — худенькая женщина лет семидесяти в больших очках, волосы прикрыты шарфом. Дождевик женщины напоминал дождевик Клейна, но этим сходство не ограничивалось. Выражением лица женщина тоже походила на Клейна. Сдержанность, самообладание. Контраст между этой пожилой женщиной и Агнес — драные джинсы, розовые волосы, обилие косметики на лице — просто бросался в глаза. И все же эти двое, похоже, неплохо поладили.

— Это Элисабет, — сказала Агнес. — Она меня и подвезла.

Женщина встала и протянула худую руку с отчетливыми синими жилами на тыльной стороне ладони.

— Элисабет Видье. Я владелица дома. — Слова выходили у нее изо рта медлительно, как у сконских аристократов из старых фильмов. — У вас чудесная дочь.

— Спасибо, — сказала Анна. — И спасибо, что подвезли ее.

— Не за что. Мы случайно столкнулись на вокзале. Табор мне по пути.

Элисабет Видье сидела на стуле глубоко, чашку подняла высоко, словно ей не хотелось тревожить вещи без нужды. Голос был ясным, она не спрашивала, а утверждала.

— Агнес рассказала, что хочет стать фотографом. Что папа поощрял ее. Ведь ваш бывший муж умер?

— Да. — Анну поразила и прямота женщины, и то, что Агнес так разоткровенничалась перед чужим человеком. В то же время она не смогла подавить раздражения — Хокан, как обычно, оказался героем рассказов Агнес.

— Как он умер?

— От рака, — коротко сказала Анна. Ей удалось не споткнуться на слове.

— Соболезную. Мой отец умер примерно в том же возрасте. Инфаркт. — Старуха повернулась к Агнес. — Он тоже считал образование очень важным делом. — Она отпила чая. — Его величайшей мечтой было, чтобы мы с моей старшей сестрой Эббой учились в Лунде. Чтобы из нас что-то вышло.

— А вам этого хотелось? — спросила Агнес. — Учиться в Лунде?

Элисабет Видье склонила голову к плечу, рот сжался и стал еще уже. Анна готова была увести беседу от личных вопросов. Сделать незначительное извиняющееся движение — мол, Агнес еще слишком юна, чтобы владеть искусством светского общения. Но к ее удивлению, Элисабет Видье опередила ее.

— Мне нравилось учиться, — ответила она. — Я хорошо успевала в школе. Эббе учение давалось хуже. Учеба была не для нее, и она вышла замуж за Бенгта Андерсона. Предпочла, чтобы о ней заботились. Эбба из таких женщин. Проблемы с нервами, если вы меня понимаете.

Старуха сделала недовольное лицо.

— Сама я начала изучать юриспруденцию. Но отец умер, кто-то должен был позаботиться о матери, Эббе и усадьбе. Иногда все оборачивается совсем не так, как хотелось бы, верно?

Элисабет Видье отпила чая.

— Вы — преемница Хенри Морелля. — Еще одно утверждение.

— Да. Официально приступаю в следующий понедельник.

— Хорошо. Полагаю, он настраивал вас против меня. Вытащил ту старую историю с охотой и сказал, что у меня не все дома. Нет-нет, отвечать не обязательно. Я знаю, что он думает.

Элисабет Видье подняла свободную руку.

— Мы с Хенри Мореллем знакомы с юности. Он человек умный, да и обаятельный, когда захочет. Хенри и мой зять Бенгт Андерсон, безусловно, сделали много хорошего для поселка, многие ими восхищаются. — Старуха сузила глаза. — Скажем так: я не принадлежу к толпе их почитателей, и у меня есть на то причины. Но дело не в олене. — Казалось, Элисабет Видье собирается сказать что-то еще. Но она взглянула на Агнес, и ее мысли, похоже, приняли другое направление.

— Совсем забыла. У меня же в машине маленький подарок для вас. На новоселье. Агнес, будь добра, принеси его?

— Сейчас! — Агнес поднялась и вышла в прихожую.

— Не буду ходить кругами, — заговорила Элисабет Видье, едва за Агнес закрылась дверь. — Мой сын погиб в 1990 году — может быть, вы уже слышали?

Анна кивнула.

— Хорошо. Это сбережет нам время. Расследование быстро постановило, что его гибель — несчастный случай. Сама я в это не верю.

— Почему?

— Прежде всего потому, что даже если за расследование отвечал старый начальник участка, решения на самом деле принимал Хенри Морелль. Понимаете… — Элисабет Видье перегнулась через стол, — сын самого Хенри был в тот вечер на каменоломне.

— Алекс?

— Значит, вы с ним уже знакомы?

— Он на днях заходил в участок с Хенри.