Зимняя вода - Сюзанна Янссон Страница 25

Он медленно катался без всякой цели, склонившись над рулем в своем глубоком водительском кресле, блуждая взглядом по светлой зелени, простирающейся перед ним, вокруг него. Проселочная дорога, как мертвая змея, провода и мачты, пересекающие небо, камеры, фиксирующие превышение скорости, указатели, направленные в разные стороны.

Центр переработки отходов. Магазин низких цен. Общественный пляж. Исторический памятник.

Час за часом он ездил кругами в радиусе двадцати километров, не слишком удаляясь от дома. Ему просто хотелось обрести почву под ногами. Сельская лавка, детский сад, Хенон со всеми магазинами. Экопоселение, Слюссен.

Его жизнь.

Хотелось ли ему вернуться?

В конце концов он обнаружил, что направляется в Моллёсунд.

Дорога петляла по узкой долине, которая, как и большая часть острова, когда-то была морским дном. Вокруг возвышались утесы. Приблизившись к городку, Мартин заметил белые барашки на воде.

Бывший рыбачий поселок от открытого моря отделял только островок Моллён, возвышавшийся, как оборонительный вал.

Мартин проехал кладбище, где во время эпидемии холеры в девятнадцатом веке была похоронена пятая часть населения. Затем припарковался у ресторана и посмотрел на часы.

Половина третьего. Для ланча поздновато. Он надеялся, что рестораном по-прежнему заведует Барбру, жена Свена.

Ветер защипал щеки, когда он вышел из машины и направился ко входу. Над дверью звякнул колокольчик. За одним из столиков сидели двое посетителей, в остальном зал был пуст. Мартин подошел к барной стойке.

Через некоторое время из кухни вышла высокая женщина. Увидев Мартина, она изменилась в лице.

— Бог ты мой… Мартин! — воскликнула она. — Как я давно тебя не видела.

Женщина обошла стойку, обняла Мартина и крепко прижала к себе.

— Мартин, Мартин, — повторяла она.

— Барбру.

Мартин был ошеломлен таким теплым приемом, он поймал себя на том, что цепляется за Барбру, уткнувшись лицом в ее шею. Когда он в последний раз кого-то обнимал? Ответ очевиден: 11 января.

А потом он заплакал. И Барбру тоже, они стояли вместе и рыдали, а посетители в углу косились на них, не зная, что и думать.

— Как же я рада тебя видеть, — всхлипнула Барбру. — Я так тебя ждала.

Какое-то время они молчали, приходя в себя.

— Присаживайся, — сказала наконец Барбру. — Что будешь есть?

— А что-нибудь осталось? Еще не поздно?

— Нет-нет, что ты. Рыбное рагу. Пойдет?

— Не то слово.

Вскоре другие посетители ушли. Барбру заперла дверь и повесила табличку, Мартин выдохнул. Чем меньше людей вокруг, тем лучше.

Вскоре перед Мартином оказалась тарелка, до краев наполненная треской, мидиями и картошкой. Барбру постояла, положив руку ему на плечо, а потом села напротив.

— Ну, что там происходит? Свен сказал, ты ликвидировал ферму. Мартин, мне ужасно жаль, что с твоим сыном произошло такое. Ты ведь получил наши соболезнования?

— Я… не знаю, — ответил Мартин. — Наверняка получил. Все как в тумане.

— Понимаю, — Барбру склонила голову к плечу. — Но Свену наверняка нужна помощь, если вдруг надумаешь вернуться. Он об этом говорил. Что готов взять тебя снова в любой момент.

— Не знаю, — повторил Мартин. — Я пока не готов.

Барбру кивнула:

— Мы тебя не торопим.

Тарелка Мартина опустела за пару минут.

— Боже, как вкусно, — сказал он, откидываясь на спинку стула. — Настоящая, свежеприготовленная еда. Спасибо.

Он вытер рот салфеткой и помолчал.

— Я хотел кое о чем спросить, — произнес он наконец.

— Конечно, — отозвалась Барбру. — Спрашивай.

— Я ищу информацию об одном случае, произошедшем на Урусте в шестидесятых годах. Катание на коньках с трагическим исходом, недалеко от нашего дома.

Он опустил взгляд на свои руки, сцепленные на скатерти, и продолжал:

— Тебе об этом что-нибудь известно?

Барбру пристально посмотрела на него.

— Нет. Это было до того, как я сюда переехала. Но я знаю, с кем тебе надо поговорить.

Мартин кивнул.

— С Элиасом, да?

— Точно.

— Он ведь знает обо всем, что здесь происходило?

— Во всяком случае, почти все и почти обо всех, — засмеялась Барбру. — К тому же он служил в пожарной бригаде и, кажется, до сих пор состоит там на какой-то административной должности, вполне возможно, их тогда тоже задействовали. Это местная добровольческая пожарная команда, которая приезжает на вызов еще до настоящих спасательных служб.

— Точно, — кивнул Мартин. — У тебя есть его номер телефона? Адрес?

Барбру нашла данные, записала на салфетку и передала Мартину.

Большая устричная ферма, на которой Мартин проработал много лет, базировалась недалеко от ресторанчика. Мартин много раз пересекался с Элиасом. Он знал, что тот живет в одном из домов, ютящихся у самого порта, и часто спускается проверить свою старую лодку, хотя на рыбалку теперь выходит редко.

Семья Элиаса жила на Урусте из поколения в поколение. Родные Мартина тоже, по отцовской линии, но Мартин решил, что ему проще будет поговорить с Элиасом, нежели с собственным отцом. К тому же отец Мартина с юных лет не жил на острове круглый год.

Мартин посидел еще у Барбру, выпил кофе и позволил угостить себя десертом, прежде чем поблагодарил ее и собрался уходить. Он набрал адрес в мобильном телефоне и отправился искать нужный дом.

Пройдя мимо огромных, выкрашенных в красный цвет пакгаузов, он вышел на выложенную брусчаткой дорогу. Читать карту становилось все труднее. Дома буквально липли один к другому, образуя замысловатый пазл, словно боялись упасть на ветру, потеряв опору.

Наконец Мартин вышел к белому домику с красной черепичной крышей.

На двери красовалась табличка с фамилией Хелин, написанной изогнутыми буквами. Мартин постучал.

Он вдруг осознал, как давно не видел Элиаса — тот выглядел гораздо старше, чем Мартин его помнил.

— Здравствуйте, Элиас, надеюсь, вы меня узнаете, мы много раз виделись, но, кажется, ни разу не общались. Меня зовут Мартин.

Элиас пожал протянутую руку. Судя по выражению лица, он тоже был удивлен тем, как выглядит Мартин. Бледно-голубым глазам Элиаса, похоже, потребовалось привыкнуть к виду Мартина, прежде чем он смог заговорить.

— Да, узнаю тебя. Паренек Кристера. Ты ведь работаешь у Свена, верно?

— Точно. Или… работал. Уже не работаю.

— И это ведь твой… этот мальчик? Который пропал?