Белые медведи - Анатолий Крысов Страница 24

- Как же так? - не унимается моя жена. - Почему люди умирают?

Этого, по всей видимости, женщина на коротких ногах и в галстуке не объясняет своим ученикам. Вопрос смерти является одним из тех, на которые тренинги личностного роста ответа не дают. В душе я радуюсь, а вслух говорю:

- На вот, выпей еще, - и засовываю горлышко фляги Татьяне в рот насильно. Она давится коньяком, но перестает плакать. Хотя какая уже разница, если тушь стала румянами, а собравшиеся понимают, что похороны безвозвратно провалены? Даже Анжела, которой по сценарию назначено истерить, удивленно смотрит на нас. Она, как и все остальные, кажется, забыла о цели вечеринки. И только маленькая Сонечка стоит рядом с гробом и повторяет: «Папа» - дети плевать хотели на условности и репутацию, такова их сущность. Как бы я хотел стать ребенком, думаю я и продолжаю накачивать Татьяну коньяком. Сергей, тем временем, растирает ей руки. Говорят, это помогает привести человека в чувство.

Моя жена уже заплетающимся языком мямлит:

- Сашка, я хочу домой. Хочу побыть одна.

В первый раз за сегодняшний день я думаю, что мне повезло. Хорошо, что она понимает нежелательность своего дальнейшего присутствия на этом сборище. Я делаю Сергею знак, и он убегает ловить такси.

Татьяна продолжает:

- Неужели он умер? Ты видел, какой он красивый там в гробу?

Ведя ее с кладбища к дороге, я думаю, как бы не пришлось определять жену в соседки к сестре. Это обязательно стало бы достоянием общественности, а я бы точно превратился в посмешище в квадрате. Я говорю:

- Таня, успокойся. Поезжай домой и поспи. Сегодня ты пережила большой стресс, тебе нужен отдых. Хочешь, я поеду с тобой?

- Нет, - отвечает Татьяна, садясь в такси, которое поймал Сергей. Он стоит рядом и внимательно слушает все, о чем мы говорим. Возможно, собирает материал для романа. - Я хочу побыть одна, а тебе следует присутствовать на поминках. Аркаша был твоим другом.

С этими словами такси уезжает. Вот так начало похорон! Слишком стремительно и неожиданно для моих мозгов, поэтому я допиваю остатки коньяка из фляжки.

- Мне оставь, - говорит Сергей.

- Раньше надо было говорить, - отвечаю я и достаю из кармана пачку сигарет. Предлагаю одну ему.

- Ладно, успеем еще напиться, - бодрится Сергей, закуривая.

Мы стоим, дымим - возвращаться на кладбище смысла нет. Единственное, что мы пропустим - это то, как гроб будут опускать в землю. Ничего страшного, думаю я. Сергей мысленно соглашается. Так мы ходим из стороны в сторону где-то около получаса, а затем приходит остальной народ. Я не вижу слез, зато слышу, как люди обмениваются добрыми воспоминаниями о Сурикове. Проходит еще десять минут, и дается команда «В ресторан!» Там нас ждет суп с лапшой, тушеное мясо с пюре, компот и долбаные алюминиевые ложки. Ах да, забыл самое главное - около пятидесяти литровых бутылок водки. В химической реакции между смертью и скорбью она играет роль катализатора. На выходе получится углекислый газ и чуть-чуть соленой жидкости, выделяемой слезными железами.

Я вижу Анжелу, которая направляется прямиком ко мне, одна без дочери. Становится все интереснее и интереснее.

- Как Таня? - спрашивает она.

- Уехала домой, - отвечаю. - Ей очень тяжело.

- Как и нам всем, - кивает головой Анжела. Она говорит в своей манере, как будто вот-вот кончит. Даже на похоронах собственного мужа у нее не получается изменить привычкам.

- Где Соня? - спрашиваю я и добавляю: как она переживает это все?

- Сильная девочка, - слышу в ответ стон Анжелы. - Она с бабушкой. Попросилась сама.

Мне кажется, что Анжела нагло врет. Думаю, она сама спровадила ребенка подальше, чтобы не путался под ногами в такой ответственный день. Порноактрисы не умеют быть матерями.

Анжела чуть покачивается и говорит:

- Можно я поеду с тобой, раз ты свободен? - она на секунду замолкает, а затем объясняет: у нас в машине нет места.

Опять ложь, я чувствую ее за версту, но соглашаюсь. Мне приятно общество Анжелы в ее черном облегающем платье, максимально удачно подчеркивающем округлые формы бывшей порноактрисы. Сергей усмехается и громко командует: «По машинам!» Так вереница иномарок отправляется в «Троекуров», где нас уже ждет Маша Кокаинщица. Она почему-то решила не присутствовать на самих похоронах, сославшись на то, что ей надо будет подготовить ресторан к поминкам. Всю дорогу мы с Анжелой молчим. Мне нечего говорить, а она, видимо, держит сценическую паузу, которая положена новоиспеченной вдове. Коньяк успел ударить мне в голову, поэтому я не различаю цвета светофоров и гоню что есть лошадиных сил под капотом «Ауди». Машина Сергея едет позади, он постоянно мигает мне фарами.

Наконец Анжела открывает рот:

- Может, послушаем радио? - говорит она, а мне немного пьяному слышится: может, переспим?

Я только и могу мотать головой, иначе точно врежусь в один из фонарных столбов, которые стоят вдоль дороги, словно мертвые с косами.

- Ты какой-то странный? - говорит Анжела, а я стараюсь не слышать ее слов, иначе мы точно перевернемся на скорости 170 км/час.

- Ты можешь ехать помедленнее? - опять говорит она, а мне слышится: ты можешь делать это помедленнее?

Порноактрисы такие странные, должен заметить. Почему всех так возбуждают эти здоровенные груди, накачанные силиконом, и пошлые рты в форме буквы «О»? Я ведь такой же, как и остальные, меня тоже это все возбуждает, особенно после коньяка. Единственное оставшееся - это давить на газ и надеяться, что сегодня звезды сошлись удачно. Мимо проносятся встречные машины, а я забыл, левостороннее или правостороннее движение в России. Сергей не отстает, но уже не мигает. Как бы мне хотелось сейчас оказаться в городе под названием Рейкьявик. Там зеленая трава, огромные луга и спокойствие. Можно целыми днями сидеть на крыльце деревенского домика и курить трубку. Можно часами ходить по склонам в поисках неизведанных никем мест и прекрасных заливных полей. Можно прижаться щекой к скале и слушать пение природы. Но вместо этого я вынужден со свистом шин парковаться перед «Троекуровым», ударившись бампером о ступеньки крыльца, и бежать изо всех сил внутрь, чтобы не завалить Анжелу прямо в машине.

На входе стоит Маша Кокаинщица и говорит:

- Саша, ты чего?

Ее туманный взгляд приводит меня в чувство. Спустя две минуты я, уже сидя за столом, смеюсь над своим поведением. Вот ведь дурак, а? Сергей, расположившийся слева, соглашается. По его мнению, мне не следовало садиться за руль в таком состоянии. Я обещаю, что подобное больше не повторится, но есть одна проблема: Анжела решила сесть справа, и ее рука уже лежит у меня на ноге. Надеюсь, это незаметно остальным.

Кто-то говорит, что Суриков был верным другом. Мы выпиваем первую рюмку. Потом кто-то говорит, что Суриков умер слишком рано. Мы выпиваем вторую рюмку. Потом кто-то говорит, что Суриков был отличным семьянином (рука Анжелы все еще на мне). Мы выпиваем третью рюмку. Потом кто-то говорит, что Суриков навсегда остался в наших сердцах веселым и умным человеком. Мы выпиваем четвертую рюмку. Потом кто-то говорит, что неплохо было бы услышать речь Сергея, раз он обещал. Мы выпиваем пятую рюмку, и он поднимается.