Опасные@связи - Сергей Соловьев Страница 23

Знаете ли вы, что еще роднит вас с доктором Франклином?

М. – Я не хочу с вами спорить, де Вальмон, но по-моему вы играете с огнем. Право, вы слишком многое позволяете своему агенту!

В. – Я нашел такой материал на Самтера и Лоджа, что им лучше ничего против нас не предпринимать. Самтер – двойной агент, а Лодж доставляет для него сведения. На них имеется досье – вы представляете, где – в Москве! Мне кажется достаточно разумным их провоцировать, поскольку само их поведение может подсказать нам интересные идеи. В любом случае они не в силах нанести ответный удар.

М. – Тем не менее в их распоряжении есть архивы, где хранятся сведения о столь отдаленном прошлом! Ладно, расскажите мне что-нибудь интересное из вашей шпионской жизни – хотя мне и было известно о вашем хобби, как вы сами знаете, вы не отличались откровенностью.

В. – Разумеется, я не мог отличаться откровенностью! Но теперь меня ничто не удерживает.

М. – Каким образом вы сами стали английским агентом? Зачем вам это понадобилось?

В. – Мне нелегко ответить вам, зачем. Если хотите, «из любви к искусству». Когда? Во время моей поездки в Англию между двумя войнами. Не могу сказать, что я очень стремился стать их агентом. В то время в Англии возникло особенно много клубов – иные из них прелюбопытные. Я был принят в некоторых, подружился с двумя-тремя симпатичными милордами, когда наша дружба достаточно упрочилась, один из них вежливо поинтересовался, какие чувства я испытываю по отношению к своему правительству – догадываясь, о чем может дальше пойти речь, я не отрицал, что мои чувства не слишком отличаются от чувств, которые может испытывать жена по отношению к скаредному и скучному мужу. Удовольствие измены своему государю – возможно, один из немногих видов измены, прелести которой остались вам незнакомы. Мне иногда помогали деньгами – в основном, покрывали карточные долги, но это не было главным.

М. – А что это за «Клуб Францисканцев», о котором вы упомянули?

В. – Это было позже. Собрания клуба происходили в Уайкомбских пещерах. Многие его члены были куда более выдающимися авантюристами, чем я. И куда более выдающимися шпионами, разумеется. Достаточно назвать знаменитого шевалье Д’Эона, который одно время служил при русском дворе, переодетый женщиной.

М. – Бывали ли на собраниях «Клуба Францисканцев» женщины? Мне приходилось слышать, уже после вашей гибели, что Д’Эона по суду признали женщиной. В Голландии, где я находилась в то время, об этом писали в газетах

В. – Могу вас заверить, женщиной он не был. Женщин, которые бывали на наших собраниях, обычно называли монахинями, полагалось к ним обращаться не иначе как «сестра». Там вообще устраивались презабавные маскарады и представления. Доктор Франклин любил разыгрывать из себя волшебника – заклинал бурные воды подземного потока, незаметно окропив их маслом. Но иные из опытов, которые там проводились, касались весьма запретных вещей, и едва ли я смог бы их увидеть в другом месте.

М. – Например?

В. – Это был тоже один из опытов доктора Франклина. На вершину холма через расщелину был выведен толстый медный шест. Внизу, под другим концом шеста, на металлический стол положили обнаженного мертвеца. Приближалась гроза. Когда гроза разразилась, в верхний конец шеста ударила молния – и тотчас ослепительный поток электричества вырвался из нижнего конца шеста и обвил мертвеца, который от этого сел, согнув колени и выставив вперед руки. Потом его не могли разогнуть. Волосы и часть кожи на нем сгорели, глаза вытекли, но рот его, казалось, был раскрыт в беззвучном хохоте. Был и другой признак того, что на одно ослепительное мгновение ему, возможно, была возвращена жизнь!

М. – Удивительно. Что было после?

В. – После удара молнии воздух светился странным голубым светом. Мы перешли ужинать в другую пещеру. В это время в шест ударила еще одна молния, и мертвеца испепелило.

М. – Нам жизнь тоже возвращена благодаря электричеству… Может быть, тут скрыта какая-то связь.

В. – Позвольте вас спросить, Полина… Я, как видите, рассказал о себе. Как же все-таки вы в действительности погибли?

М. – То, что я говорила вам раньше, почти правда. Мне хотелось лишь представить все в чуть более достойном свете. После своего бегства (мадам де Воланж написала правду), я жила в Амстердаме на деньги, оставшиеся от продажи драгоценностей. К тому моменту, когда в Париже началась революция, деньги подходили к концу, и я имела глупость вернуться, полагая, что теперь во Франции все для меня может обернуться иначе… Но это грустная история, и я не расположена сейчас рассказывать ее вам.

В. – Хорошо, Полина, но рассказ остается за вами.

…..

М. – Они в колледже! Пенни, как видите, понадобилось отправить трогательное письмо отцу!

От Пенелопы Голдсмит к Улиссу Гранту Голдсмиту

Дорогой Папа,

сегодня я видела удивительный памятник. С одним моим другом по университету мы подъехали к этому памятнику на его машине. Памятник называется «Памятник уходящему времени». Имени автора на памятнике нет (стерлось от времени?). К нему невозможно подойти, можно только подъехать на машине. Памятник находится на небольшой круглой площадке посреди большой кольцевой развязки. Это пустой круглый бассейн, с одной стороны которого проходят человеческие фигуры. Они как бы поднимаются из земли – младенец, неуверенно ковыляющий малыш, гнущаяся, как травинка, девочка-подросток, посередине распрямившиеся во весь рост юноша и девушка и муж и жена. Затем фигуры снова начинают клониться к земле и в конце ряда совсем с ней сливаются. С противоположной стороны бассейна на них смотрит высокая фигура под капюшоном, с косой в руках. Это Смерть (а может быть, Время). Все сделано из желтоватого бетона. Видел ли ты когда-нибудь этот памятник? Он расположен на юге, в районе 60-х улиц. Пишу тебе из колледжа (мы заехали сюда, после того как посмотрели памятник). У меня очень хорошее настроение. Не скучай.