Я возьму твою дочь - Сабина Тислер Страница 23

Суд над Тобиасом Альтманом начался в одиннадцать часов тридцать минут в зале номер восемь. Тобиас накануне тщательно подстригся и теперь сидел прямо напротив стола судьи, рядом – его адвокат Норберт Фрей. На Тобиасе был темно-синий, с иголочки, костюм, а к нему – неброский галстук бежевого цвета, и он чувствовал себя в этой одежде, которая была для него скорее маскировкой, неуютно и непривычно. Это было видно не только по его лицу, это чувствовалось даже тогда, когда люди смотрели на его спину.

За ним на скамье для публики сидел Йонатан Йессен, отец жертвы.

Яна не пошла с ним.

– Я этого не выдержу, – заявила она, – я не могу видеть этого типа! Мне кажется, я буду рыдать все время.

Итак, Йонатан сидел в зале суда один, и ему очень хотелось изрешетить спину этого молодого человека, на которую он все время смотрел, из дробовика.

Председатель суда доктор Энгельберт Кернер открыл заседание. Он выполнял все необходимые в начале процесса формальности, а его взгляд блуждал по присутствующим. В последнем ряду сидел Хеннинг Альтман, отец Тобиаса. Хеннинг, лучший друг Энгельберта уже более тридцати лет.

Сразу же после дорожно-транспортного происшествия Хеннинг позвонил ему.

– Энгельберт, – сказал он, и голос его задрожал, – мне нужна твоя помощь. Тобиас наделал глупостей. Он в пьяном виде сбил женщину, а после этого скрылся с места происшествия.

Энгельберту понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное. Затем он ответил, хотя точно не знал, удастся ли сдержать обещание:

– Все будет в порядке, Хеннинг, не беспокойся. Я сделаю все, что в моих силах.

Когда против Тобиаса Альтмана было выдвинуто обвинение, Энгельберт постарался незаметно забрать его дело себе, и это ему удалось. Никто не знал, что он и Хеннинг – близкие друзья, и пока судебный процесс находился в состоянии подготовки, они избегали любых контактов между собой.

Наконец наступил день, когда Энгельберт Кернер должен будет принять решение, которое могло изменить судьбу сына его друга.

Обвинение было зачитано, и Тобиас, отказавшись от своего права хранить молчание, рассказал все, что помнил о происшествии. Рассказывать было особенно нечего, но он правильно себя вел, признался во всем, раскаялся и, казалось, глубоко сожалел о случившемся. Тобиас выражался ясно и четко, говорил культурным языком, демонстрируя таким образом, что он из приличной семьи и получил достойное школьное образование.

«Прекрасно, – подумал Энгельберт, – для обвиняемого это лучший способ презентовать себя».

– Как могло случиться, что вы в ту субботу после обеда вели машину в нетрезвом состоянии? – спросил Энгельберт, хотя прекрасно знал ответ.

И Тобиас с готовностью рассказал свою историю.

На время отсутствия родителей он получил от них четкие инструкции: каждый день поливать цветы в саду и газон, в воскресенье проверить химический состав воды в бассейне и при необходимости добавить немножко химии, почистить скиммеры и, если нужно, убрать грязь со дна бассейна. Вечером выключать освещение в саду и опускать жалюзи на окнах, а также каждый день давать салат и свежую воду черепахе, жившей в вольере. Уходя из дому, не забывать включать сигнализацию и закрывать дверь гаража. Проверять почту и прослушивать автоответчик. Есть то, что оставлено в холодильнике, в кладовой или в погребе. Кроме того, ему дали право свободного доступа к кассе с деньгами, предназначенными для ведения домашнего хозяйства, находившимися в античном горшке для муки с золотым ободком, доставшимся от бабушки Хедвиг, который стоял на полке со специями на самом верху, на тот случай, если ему захочется заказать себе пиццу. Ни в коем случае не организовывать вечеринку и по возможности не натаскивать в дом слишком много грязи. Лучше, как всегда, снимать обувь в коридоре.