Неудобная женщина - Стефани Бюленс Страница 22

Конечно, я ни словом ни обмолвилась о Наблюдателе, когда встретилась с Дестини под конец ее смены в круглосуточной забегаловке.

Заведение — Дестини называет его вторым домом — уже почти опустело. Кэл, управляющий, часть заработка отдает едой и не мешает ей занимать любимый диванчик, когда посетителей мало.

Дестини почти ничего не известно о Саймоне или Мелоди.

Мы обсудили ее мечту уехать из Лос-Анджелеса — куда именно, Дестини не решила. «Куда угодно», — сказала она.

К нам подошла официантка и поставила мой суп перед Дестини, а чизбургер Дестини — передо мной.

— Что-нибудь еще желаете?

— Нет, спасибо, — ответила Дестини.

И пока Мюриэль топала обратно на кухню, она поменяла местами наши тарелки.

— Вот о чем я тебе говорила.

На ее лице было написано полнейшее презрение.

— И дело не в том, что она жирная. Она еще и тупая.

Дестини откусила кусок бургера.

— «Треклятая», как любил говорить мой учитель в десятом классе. «Треклятая девица». Это значит, что она трижды проклята.

Она сделала глоток диетической колы.

— Это прям Мюриэль: жирная, тупая…

Третье прилагательное так и не пришло в голову Дестини, и она просто пожала плечами.

— Ну, в общем, жирная и тупая.

Я посмотрела в сторону парковки — не притаился ли там черный внедорожник. Но все было чисто.

— Как ее зовут, я забыла? — спросила Дестини. Я повернулась к ней.

— Кого?

— Журналистку эту.

— Джулия. Джулия Купер.

— А она старая?

— Думаю, примерно моего возраста, слегка за сорок. Если для тебя это старость, тогда да, она старая.

Я добавила, чтобы поддержать разговор:

— Тебе будет комфортнее, если я останусь рядом, или мне лучше уехать?

Дестини глубоко задумалась над этой дилеммой. Наконец она решилась и пожала плечами.

— Можешь остаться, — сказала она. — Мне все равно.

Дестини постоянно все равно. Учитывая ее нерешительность, я задумалась, так ли она подходит для статьи, которую пишет Джулия. Ее вытащили с улицы и поместили в центр для бездомных девушек. Социальные работники пристроили ее на работу и нашли квартиру. Сама Дестини толком и пальцем не пошевелила — от нее требовалось только соблюдать установленные правила. Казалось, что ей нравится плыть по течению. А раз так, я опасалась, что малейший толчок в неверном направлении может отправить ее в водоворот.

Я снова посмотрела на парковку. Как раз подъехала Джулия.

— А вот и она, — сказала я Дестини.

Дестини выпрямилась.

— Черт.

Внезапно она напряглась.

— В чем дело? — спросила я.

— Не знаю, — ответила Дестини. — Она журналистка. Мне не по себе.

— Тебе не о чем беспокоиться.

— А вдруг это просто прикрытие? И она никакая не репортерша.

— Какое еще прикрытие?

— Вдруг она коп!

Это было просто нелепо. Я пренебрежительно взмахнула рукой.

— Успокойся, Дестини.

Джулия твердым, уверенным шагом направлялась к ресторану. Она — моя полная противоположность. Ее стихия — открытое пространство, солнечный свет. Трудно представить, в каком беззаботном мире она живет.

— Вот мы и в сборе, — весело сказала она, подойдя к нашему столику. — Привет, Клэр.

— Привет.

Она перевела взгляд на Дестини и жизнерадостно улыбнулась.

— Счастлива познакомиться.

Такая активность застала Дестини врасплох.

— Спасибо, — выдавила она осторожно.

Джулия была одета в брючный костюм и белую блузку с широким воротником. Она выглядела одновременно стильно и профессионально.

— Спасибо, что согласилась на встречу, — сказала она, сев напротив Дестини. — Я очень это ценю.

Чтобы разрядить обстановку, я сказала:

— Дестини решила, что вы полицейский под прикрытием.

Джулия рассмеялась.

— О нет, только не я. Но вот мой отец служил в полиции. В детстве он брал меня в участок и говорил всем, что я его «урожай». Он имел в виду, что я его единственный ребенок. Ох уж этот полицейский участок. Там царила настолько мужская атмосфера — за десятки лет стены там просто пропитались тестостероном вместо краски. Им там прямо-таки пахло.

Она опять рассмеялась.

— Это сейчас женщина в полиции — не редкость. Но в те времена… Все эти немолодые потные ребята отбили у меня охоту идти по стопам отца.

Она откинулась на спинку стула и слегка скрестила руки.

— Дестини, насколько я знаю, у тебя есть работа и квартира.

— Ага.

— Это прекрасно.

— Вроде того.

— Никаких «вроде», — строго сказала Джулия.

Она достала телефон, нашла в нем что-то и протянула нам.

Фотография мертвой девушки, ее тело лежит в переулке.

На глазах у Дестини Джулия промотала галерею — сплошь снимки убитых девушек. Тела под мостом, в канавах, в колодцах. В основном раздетые или полураздетые — одежда была только на одной. Застрелены, зарезаны, избиты, задушены.

Дестини посмотрела все снимки, но никак не отреагировала. Как будто в этом не было ничего необычного.

Коллекция Джулии подходила к концу.

— А вот самая свежая, — сказала она Дестини. — Я нашла ее сегодня утром на сайте «Лос-Анджелес таймс». Полиция не знает, кто она, поэтому людей просят откликнуться.

Я внимательно вглядывалась в снимок на телефоне.

Это девушка-подросток. Один глаз закрыт, второй, помутневший, приоткрыт. Кажется, у нее были голубые глаза. Рот приоткрыт, виднелись зубы. Формой рта она напомнила мне Камиллу Моне на той картине, где она лежит на смертном одре, а вокруг нее, подобно водовороту, кружатся покрывала.

— Эту девушку нашли у пирса Санта-Моники, — сказала Джулия.

Она многозначительно посмотрела на Дестини.

— Знаешь, зачем я показала тебе все эти снимки?

Дестини покачала головой.

— На месте любой из этих девушек могла оказаться ты, — сказала Джулия.

Видимо, это был репортерский прием, призванный шокировать и разжечь внутренний огонь в Дестини. Джулия дала ей исчерпывающее представление о том, каким могло бы стать ее будущее, останься она на улице.