Последнее пророчество - Скотт Мариани Страница 21

— Я в порядке.

— Когда я видел вас в последний раз, вы лежали на носилках, весь в крови.

— Ничего серьезного, пара царапин. Другим повезло меньше.

Стефанидис хмуро кивнул.

Минут через десять джип, миновав пост охраны, остановился у служебного входа в большое здание полицейского управления. Стефанидис выбрался из машины и жестом предложил Бену следовать за ним. Пройдя по коридору, они вошли в уютный, прохладный кабинет.

— Пожалуйста, садитесь. — Капитан указал на стул.

— Чем могу помочь? — спросил Бен.

— У меня к вам несколько вопросов. — Стефанидис уселся на стол и улыбнулся. — Вас называют героем.

— Пустяки.

— Насколько я понимаю, перед тем как спасти Ариса, вы разговаривали на террасе с одним из погибших.

Бен кивнул.

— Позвольте спросить, не заметили ли вы чего-либо необычного, подозрительного?

— Ничего.

Стефанидис кивнул и, выдвинув ящик стола, достал блокнот.

— Погибший, о котором идет речь. Чарльз Палмер. Он был вашим другом?

— Мы вместе служили в армии. Сейчас я в отставке.

— С какой целью вы прибыли на Корфу?

Бен хорошо знал людей вроде Стефанидиса. Такие улыбаются, любезничают и изо всех сил стараются сойти за простачков, но на самом деле знают свое дело и провести себя не дадут. А раз так, то нужно сосредоточиться, чтобы не брякнуть лишнее.

— Я приехал по просьбе Чарли. Ему потребовался мой совет. Но до сути дела мы так и не дошли. Не успели из-за бомбы.

Капитан снова кивнул и записал что-то в блокнот.

— А разве вы не могли дать ему этот совет по телефону или почтой?

— Я предпочитаю разговаривать лично.

Полицейский хмыкнул.

— Получается, что вы прилетели в другую страну всего лишь ради разговора, даже не зная, о чем пойдет речь?

— Именно так.

— Довольно необычно.

— Люблю путешествовать.

— Чем вы занимаетесь, мистер Хоуп?

— Я студент. Изучаю теологию. Колледж Крайст-Черч, Оксфорд. Можете проверить.

Стефанидис поднял бровь и сделал очередную запись.

— Теперь понятно, почему вы носите с собой Библию. — Он отложил блокнот. — Что касается вашего друга… Меня вот что беспокоит. Он разыскивал здесь одну женщину, англичанку.

— Об этом я ничего не знаю.

Капитан снова вскинул брови, и в глазах у него промелькнуло выражение, перевести которое можно было бы одним словом — «попался».

— Это противоречит тому, что заявила вчера его жена, миссис Палмер. Она сказала, что мистер Палмер работал на вас и по вашему заданию разыскивал некую мисс Брэдбери.

Бен закрыл глаза и потер виски. Так и вышло — сам шагнул в ловушку.

— У меня в морге семь тел, — продолжал Стефанидис. — Еще одиннадцать человек получили серьезные ранения. Один навсегда лишился зрения. Другой никогда не сможет ходить. Кто-то заложил бомбу прямо в сердце моего города, и я намерен узнать, кто и почему.

Бен молчал.

Капитан улыбнулся, но уже не так, как раньше, — холодно.

— Вы перенесли шок. Возможно, вам не следовало так рано выходить из больницы. Возможно, вам еще нужно какое-то время — скажем, день-два, — чтобы прийти в себя и все как следует обдумать. Когда будете готовы говорить, мы встретимся еще раз, и я задам вам эти же вопросы. А пока я хочу, чтобы вы задержались на Корфу. И пожалуйста, отдайте мне свой паспорт. Он останется пока у нас. Вернем, когда нужда в вашей помощи отпадет.

— Паспорта у меня нет.

— Где он?

— Когда взорвалась бомба, паспорт лежал в кармане пиджака. Как и билет на самолет. Пиджак висел на спинке стула. Все сгорело.

Несколько секунд Стефанидис молча смотрел ему в глаза, не давая отвести взгляд.

— Я заметил, что вы носите бумажник в заднем кармане брюк. Позвольте взглянуть?

Бен подал бумажник, и капитан быстро его просмотрел. Задержался на водительском удостоверении. Покачал головой, обнаружив толстую пачку банкнот.

— Вы носите с собой большую сумму наличными. Не слишком ли большую для студента?

— Я не пользуюсь кредитками. В любом случае, паспорта там нет.

— Вы весьма необычный человек. Летите за тысячу миль только для того, чтобы поговорить, хотя это проще сделать по телефону. Имеете при себе несколько тысяч евро наличными. Не пользуетесь кредитками. И уходите из больницы, не дождавшись, пока заживут раны. Моя работа заключается, в частности, в том, чтобы подмечать все необычное. Вот я и задаю себе вопрос: куда вы так торопитесь?

— Думаете, я имею к этому какое-то отношение?

— Думаю, вы не все мне говорите. А еще я думаю, что вам нужно как следует поразмыслить над тем, что вы скажете мне в следующий раз. Мы еще поговорим. А сейчас можете идти.

Бен уже открывал дверь, когда капитан окликнул его.

— Ваши вещи. — Он протянул большой черный пакет для мусора. — Те, что не сгорели.

Бен взял пакет и вышел.

Прижимая к себе пакет, он брел по улице, как во сне, ничего не замечая. Брел, опустив голову и просто переставляя бездумно ноги. Он не думал о разговоре с капитаном, о том, что тот загнал его в ловушку своими вопросами, о том, что он по уши в дерьме. Он даже не отдавал себе отчета, куда бредет. Другие мысли бились в голове.

«У моего ребенка уже никогда не будет отца».

«Гребаный убийца!»

«Да проклянет тебя Бог, если ты сможешь и дальше жить с этим на совести».

Слова эти, словно кинжалы, втыкались в мозг. Бен шел, отчаянно стараясь не слышать их, забыть. Выйдя из города, он оказался на берегу, у причала, под которым лениво покачивались на волнах несколько рыбацких лодок. Он спустился по крошащимся каменным ступенькам и пошел вдоль воды по мягкому, горячему песку. Берег заворачивался дугой, и впереди уже растянулся вдаль, до самого горизонта, густой лес.

Наконец он прислонился к камню и бросил под ноги пакет. Закрыл глаза. Силы ушли, осталась пустота. Его захлестнуло отчаяние. Перед глазами стояло лицо Чарли. В голове кричал голос Ронды. Она права. Чарли погиб из-за него. Он втянул его в это дело, пообещав, что все будет легко и просто.

«Почему ты так решил? Когда что-то бывает легко и просто? Уж ты-то должен это знать. И вот теперь Чарли мертв».

Пот щипал лицо. В горле пересохло, страшно хотелось пить. Он нагнулся и потянул за шнурок, которым перевязали пакет. Среди обугленных лохмотьев нашелся телефон, но ему нужна была фляжка. Пальцы нащупали что-то твердое.