Я сделаю это для нас - Федор Анич Страница 20

— Ты имеешь в виду зад?

— Да. Я принял душ, но не уверен, что был готов к этому.

— Это физиология, тут ничего не сделаешь. Но я не думаю, что ей что-то мешало, если бы так, она отстранилась бы сразу. А ты что в этот момент испытал?

— Меня затрясло с тройной силой.

— Что же, секс у вас был что надо, переживать не о чем. Разве что в следующий раз учти, что она не против, если ты обратишь внимание на ее третью базу.

— Третью базу?

— Попка. Помни, слегка похлестай, поцелуй… Девушкам нравится, тем более девушка тебе намекнула. Она сделала все, что делает человек, которому приятно находиться с тобой в одной постели.

— С чего ты взял?

— С того, что никто не лижет зад парню, у которого пот льется из ушей и член обвис. Это делают только тогда, когда хотят по максимуму. А по максимуму хотят от тех, кто нравится. От тех, в кого, быть может, влюблены.

После разговора с дядей Вовой мне стало совсем херово. Я стал нюхать свои трусы, в ужасе ожидая неприятных запахов, но их не было — я в принципе чистоплотный парень, даже биде пользуюсь. В душ перед каждым выходом из дома. Зона задницы под особым контролем всегда, но если бы я знал, что мы дойдем дотуда, я бы сделал что-то еще. Побрился бы, почитал бы, как подготовиться правильно, и все такое. Я бы мастурбировал весь день, чтобы не кончать очень долго. Но первый раз нас настиг очень быстро, практически минут через пятнадцать-двадцать. Второй раз дольше, часа полтора-два, но не без падений. А до третьего не дошло… Она так сладко уснула, что мне совсем не хотелось ее будить, хотя эрекция не пропадала весь остаток ночи.

Одна мысль, что в сексе ей было что-то неприятно, убивала меня. Я не хотел о себе таких воспоминаний.

Но все оказалось куда проще и предсказуемей. Жаль, что я себя не слушал. Когда мои голова и сердце стали совсем как будто не мои, я решил сделать эксперимент. Это подло, низко и неправильно, но я не видел другого выбора. Я высыхал. Голова твердила, что я все понимаю и ничего нет и не будет, это все ложь, «Не ведись, Ваня!». А сердце шептало: «Верь и надейся». Я снова зашел на тот сайт, создал новую анкету с другим фото и написал ей. Снова познакомился. И она написала мне ответ почти сразу же. У нее никого нет, она свободна и хочет чего-то необременительного, но надежного.

Мое сердце еще несколько раз трепыхнулось в надежде на то, что она стала приманкой пули, чтобы так сказать, но мозг отключил питание в этот безвольный орган, и все умерло. Это было очень больно, страшно больно. Я был всего лишь очередным парнем в ее постели, ничего особенного. И вместе со мной были и другие, теперь я не сомневаюсь в этом. Я представил, как она отдается другому, как кто-то целует ее грудь, прикосновения к которой были для меня вершиной блаженства и отдавали легкой дробью в сердце, как она делает кому-то минет, вбирая в себя член с легким стоном партнера…

Я хотел напиться и напился; я хотел забыть, но у меня не получалось. Я встретил ее возле дома, подарил букет желтых роз и сказал, что мы расстаемся, потому что я решил вернуться к бывшей. Она кивнула и пожелала мне добра. Я ушел, оставив свою любовь у ее ног, обутых в прелестные босоножки, которые несколько недель назад снимал с таким восторгом и желанием. Моя любовь осталась там, на влажном асфальте, догорать на солнце.

Сейчас, когда прошло несколько лет, я все еще захожу в WhatsApp и просматриваю нашу переписку. Каждый раз с болью, но с меньшей, чем в те первые дни, когда я решил, что все, хватит себя мучить. И каждый раз все с меньшей и меньшей. Еще некоторое время я питал себя надеждой, что у нее обстоятельства и правда она сильно устала, правда у нее болит голова нестерпимо, или правда хочется побыть дома, или правда надо убраться и постирать вещи, или на самом деле навестить родителей…

Тот месяц я жил как в страшном сне, но и сейчас не могу сказать, что я до конца свободен. Поэтому всем и всегда говорю, что серьезных отношений у меня не было. Я был влюблен в Чудо, и что-то осталось до сих пор, но это игра в одни ворота. Отношениями это назвать нельзя. И если я исчерпал весь ресурс любви с Чудом, то терять мне точно нечего.

* * *

Нахлынувшие воспоминания не добавили в мою жизнь ничего позитивного, и остаток дня я прослонялся грустный. Я вышел из дома поздно вечером, заехал в любимое кафе перекусить. Уже можно было сидеть на улице, закутавшись в плед, и я сел. И что-то так меня разморило, что я уснул, прикорнув на руке. Мне снилось, что мы разговариваем с Чудом, и когда я проснулся от легкого прикосновения, глаза были влажные.

— Доброе утро, Иван, — сказал мой агент и с силой подергал меня за щеку, чтобы я проснулся окончательно.

— Ни фига себе! — воскликнул я. — Меня вырубило!

— Тебе повезло, что кафе круглосуточное, а то сдали бы тебя в полицию как неопознанного бомжа!

— Ты сейчас смешно пошутил. Чего хотел и как ты меня нашел?

— В геолокации все есть, а я отслеживаю твой телефон, если ты забыл. Сам же просил на всякий пожарный. Зафалловить тебя проблем не составило, а геолокацию ты так и не отключил. А нужно мне от тебя многое. Как минимум — поговорить.

Рукав рубашки был мокрый. Наверное, это выглядело очень забавно — спит парень, укутавшись в плед, и плачет. Ми-ми-ми-ми.

— Я в суд подал, — сказал я.

— Благодаря твоей адвокатессе это знают все. Не новость.

— Ты идиот!

— Да, Ваня, я идиот. Потому что хотел, чтобы ты стал успешным.

— Ты денег хотел, вот чего ты хотел! И тебе было плевать на мои принципы и проблемы!

— Да, — не моргнув глазом ответил Алекс. — Это бизнес. И мы будем зарабатывать деньги на этом, а не плакать ночами в кафе от своих безысходных проблем.

Его бескомпромиссность меня обескуражила. Я открыл было рот, но тут же захлопнул его — боже, из моего рта воняло, как будто все солдаты мира в нем вымыли ноги.

— Мне надо в душ, — сказал я.

— Слушай, Вань, прояви уважение, я перся сюда через всю Москву! Поговорим, и поедешь.

Это что-то новенькое. Алекс никогда себя так не вел. В нашем дуэте всегда было так, что мои приоритеты высшие, а все остальное — если останется время. Что поменялось за ночь? Я стянул с себя плед и тут же закинул его обратно — утро весьма прохладное, даже морозное.

— Ладно, я хоть отолью схожу.

Когда я вернулся, на столе в пепельнице дымилась сигарета, в чашках — кофе, официант поставил две белоснежные тарелки с тостами, покрытыми медом. У меня заурчало в желудке, я схватил кофе и сделал несколько глотков. Божественно! Тело ныло от неудобного сна, но в голове было ясно, как будто я проспал не на улице полусидя, а растянувшись на удобной кровати дома. Обычно после ночей в отеле у меня была мутная голова, словно над подушкой кто-то всю ночь нашептывал проклятия.

— Итак, когда ты вновь стал человеком, скажи мне, Ваня, как мы будем дальше жить?