Нет числа дням - Роберт Годдард Страница 20

— О Господи!

— Да не переживай так.

— Легко сказать. Я столько лет старался об этом забыть.

— Прости, что напомнила.

— Ничего. Хотя неприятно, конечно.

Неприятно — это еще слабо сказано. Ник — сначала с посторонней помощью, а потом своими силами — почти справился с навешенным на него когда-то ярлыком «вундеркинд Николас Палеолог», ярлыком многообещающего чудо-мальчика, который приехал в Кембридж в возрасте шестнадцати лет, под завязку загруженный знаниями — и все только для того, чтобы бросить учебу, позорно повторив путь старшего брата, Бэзила. Хотя диплом он все-таки получил — благодаря справке от врача, подтвердившего болезнь. Но руководство университета, должно быть, пошло на это скрепя сердце — вспомнить только, как Ник появился в здании сената [12]в разгар церемонии вручения дипломов и разделся у всех на виду. К счастью для него, он забыл и тот день, и многие до и после него. Первым смутным воспоминанием стал какой-то ялик — Ник выпрыгивает из него где-то около Гранчестера, бредет по воде к берегу, вылезает на сушу и бесцельно шагает через поля в сторону заходящего солнца. Так началось долгое и мучительное возвращение к реальности. Самое плохое, что Ник никогда до конца не станет прежним. Подобно вылечившемуся алкоголику, он несет в себе свое проклятие, не важно, сколько времени прошло с момента последнего обострения. Именно поэтому напоминания ранят так сильно.

— А что изучал твой брат? — совсем не в тему, просто чтобы прервать неловкое молчание, спросил Ник.

— Экономику землевладения.

— Неужели?

— Честно. Ты знаешь, тогда, во время твоей выходки, я смеялась. Прямо настроение поднялось. До тех пор все было так скучно — все эти шапочки с кисточками, церемонные поздравления. А потом, когда прочла в газете…

— «Двинутый из Кембриджа»?

— Не помню.

— Ну и хорошо. Хотя статья называлась именно так.

— Пусть. Так вот, только тогда я поняла, что на самом деле все очень грустно.

— И грустно, и смешно.

— Что же с тобой случилось, Ник?

— А в статье не было сказано?

— «…оказался слишком юн для подобной нагрузки» — что-то в этом роде.

— Примерно так и было. Случай осложнен склонностью к социопатии, как объяснял один из лечивших меня психиатров.

— Что это значит?

— Что я с трудом осваиваюсь в обществе. Что мое ускоренное умственное развитие было лишь маскировкой эмоциональной незрелости. — Ник улыбнулся, не в силах преодолеть знакомую скованность. — Или можешь принять точку зрения моего отца — я струсил.

— А что случилось с тобой… потом?

— Психбольница. Групповой терапии тогда еще не было. Сказать по правде, я меньше всех могу рассказать тебе, что со мной происходило. «Не в своем уме» — самые подходящие слова.

— Но ты вернулся к жизни.

— Вроде как.

— А чем сейчас занимаешься? Ирен говорила, что ты работаешь в какой-то неправительственной организации?

— «Инглиш партнершипс». Проблемы восстановления городской среды и все такое.

— И где она расположена?

— Милтон-Кинез. Все еще интересно?

— Нравится работа?

— Пока рано говорить.

— А сколько ты там трудишься?

— Восемь лет.

— Социопатия не влияет на чувство юмора, — фыркнула Элспет.

— А кто сказал, что я шучу?

— Ну ладно, — кивнула Элспет. — Сменим тему. Ты хорошо знаешь Стамбул?

— Никогда там не бывал.

— Ты — Палеолог — никогда не был в Стамбуле?

— Палеолог для меня всего лишь фамилия.

— И ты отказываешься от собственной истории?

— Пытаюсь.

— И зря, скажу я тебе. История — часть нас самих, хотим мы того или нет. Например, та, что привела меня сюда и заставила Тантриса сделать свое предложение. Именно благодаря истории мы сидим здесь сейчас и разговариваем.

— История — твоя работа, Элспет. Поэтому она тебя и волнует. А по поводу твоего отношения к смерти отца… Спасибо, что выразила свои соболезнования, но всем же понятно, что ты только и ждешь возможности заняться поисками витража. Его смерть, похоже, приблизила этот момент.

— Не для меня. Я решила завязать с этим делом.

— Что?

— Я не буду руководить поисками в Тренноре. Тантрису придется поискать кого-нибудь еще.

— Ничего не понимаю.

— Я провела исследование. Теперь начинается рутина, она мне неинтересна. Вот и все.

— Почему?

— Потому что я ученый, меня ждут другие дела. У меня было два задания: раздобыть факты и попытаться уговорить вашего отца. С первым я справилась. Со вторым… к сожалению, оно уже неактуально. Ваш адвокат переговорит с адвокатом Тантриса, это их дела. Я возвращаюсь в Бристоль. Тильда обрадуется. Похоже, она уже не рада, что пригласила…

— Что еще за Тильда?

— Моя подруга со студенческих времен. Смотритель музея здесь, в Плимуте. Я остановилась у нее. Должна была прожить до конца недели. Но обстоятельства… Я решила уехать пораньше.

— Когда?

— Завтра. — Элспет криво усмехнулась. — Так что выпьем на прощание. Еще по кружечке?