День исповеди - Аллан Фолсом Страница 20

Ispettore Capo, Gianni Pio,

Questura di Roma sezione omicidi [12]

Сидя у себя в номере, Гарри вертел в руках визитку Джанни Пио. Отец Бардони высадил его у гостиницы почти ровно в полдень, пообещав, что следующим утром, в шесть тридцать, подъедет и отвезет в аэропорт. Гроб Дэнни уже будет там, готовый к отправке. Теперь от Гарри требовалось лишь сесть в самолет. Оставаться было опасно, тем более в свете предостережения Марчиано, но Гарри не мог забрать тело домой и навсегда похоронить в качестве Дэнни, сердцем чувствуя, что это не его брат. Не мог он везти его домой и, похоронив, предоставить следователям возможность официально прикрыть дело об убийстве кардинала-викария Рима; такой исход, подкрепленный множеством улик и соответствующий чьим-то желаниям, навсегда заклеймил бы Дэнни как убийцу. После встречи с Марчиано Гарри был больше, чем когда-либо, уверен, что это ложь.

Теперь нужно было решить, что делать, и начинать действовать как можно быстрей.

В Риме двенадцать тридцать дня, значит, в Лос-Анджелесе — полчетвертого ночи. Кого он там мог позвать на помощь вот так, прямо сейчас, кто может сделать что-то, кроме как выразить сочувствие? Даже если Байрон Уиллис или кто-то еще из коллег в фирме примет меры, чтобы найти в Риме хорошего, авторитетного адвоката, все равно с ним не удастся встретиться в ближайшие часы.

А что даст встреча? Гарри объяснит, в чем дело. И все придется начинать с самого начала. Чтобы официально установить, что труп идентифицирован неверно, потребуется новое расследование, теперь уже на самом высоком уровне. В мгновение ока все они окажутся в эпицентре самого пристального внимания средств массовой информации, в ленты мировых новостей попадут он сам, его фирма, его клиенты. Нет, он должен найти другой путь. Действовать изнутри, обратиться за помощью к тому, кто уже в курсе всего.

Гарри снова взглянул на визитку Пио. Почему бы не к итальянскому детективу, который занимается расследованием этого самого убийства? У них сложились какие-то отношения, Пио сам предложил поддерживать с ним связь. Хоть кому-то он должен был доверять? Хотелось бы верить, что в Пио он не ошибся.

12.35

В офисе инспектора Пио кто-то, говорящий по-английски, сообщил Гарри, что ispettore capo нет, но записал его имя и телефон, сказав, что тот перезвонит.

Перезвонит — и все. Когда? Неизвестно.

12.55

А что делать, если Пио не перезвонит? Гарри не знал. Единственное, что ему оставалось, — верить в этого полицейского и его профессионализм и надеяться, что тот позвонит ему до завтра, до шести тридцати утра.

13.20

Гарри принял душ и брился, когда зазвонил телефон. Он схватил трубку, лежавшую на полочке над раковиной, измазав ее гелем «ральф лаурен».

— Мистер Аддисон? Это Яков Фарел. — Гарри узнал голос. — Появилось кое-что новое относительно вашего брата.

— Что?

— Мистер Аддисон, хотелось бы вас увидеть. Мой шофер заедет за вами и привезет к тому самому месту, где взорвался автобус. Там и встретимся.

— Когда заедет?

— Через десять минут.

— Ладно.

* * *

Водителя звали Лестиньи или Лестини. Гарри не вполне разобрал его произношение, но не переспросил, потому что тот явно был не в ладах с английским. Гарри, одетый в очень светлую, почти белую рубашку-поло, джинсы и кроссовки, в больших солнцезащитных очках, разместился на заднем сиденье темно-бордового «опеля» и глядел в окно на римские улицы, по которым проезжали.

Встреча с Фарелом изрядно беспокоила своей неожиданностью, но еще больше его беспокоило то, что могли найти на месте взрыва. И было ясно — что бы там ни нашли, эта находка окажется не в пользу Дэнни.

Лестиньи или Лестини в черной форме фареловского охранника остановился, чтобы заплатить дорожный сбор, и, получив билет, выехал на автостраду. Город остался позади. По сторонам теперь тянулись виноградники, фермы и просторные равнины.

«Опель» двинулся на север; под шум его шин и ровный гул мотора мимо проплывали виды Фероны, Фиано и Чивителлы Сан-Паоло. Гарри думал о Пио и жалел, то позвонил Фарел, а не он. Пио и Роскани — суровые, грубоватые полицейские, но в них имелось что-то человеческое. Фарел с его грузной осанкой, хриплым голосом и манерой глядеть сквозь тебя, как через стекло, смахивал больше на животное, без жалости и без совести. Может быть, ему полагалось таким быть. Он утверждал, что отвечает за безопасность государства и лично Папы Римского. Может быть, и впрямь годы постоянного напряжения и ответственности исподволь делают из человека нечто такое, чем он по сути своей не является…