Наблюдатель - Дэвид Эллис Страница 19

Я поздоровался с двумя стажерами — молодыми привлекательными женщинами. Они поинтересовались, как у меня дела, и я ответил довольно безобидной шуткой: «Борюсь за правое дело». Они рассмеялись, и я пошел дальше. Тест на сообразительность: привлекательная молодая женщина смеется над твоими шутками, потому что: а) ты ей нравишься; б) она считает тебя остроумным; в) ты платишь ей зарплату.

— Вы пропустили планерку. В очередной раз.

Вот за что я ценю мою ассистентку Бетти: она никогда не дает мне спуску. Даже не посмотрела в мою сторону, пока я проходил мимо ее кабинки. Бетти либо научилась узнавать меня по звуку шагов, либо у нее припрятана скрытая камера или что-нибудь в этом роде, но она всегда знает о моем приходе.

— У меня была встреча, — объяснил я.

— А в четыре часа вы встречаетесь с мистером Отисом.

Совершенно верно. Отис — финансовый директор компании «Фортуна-500», чью деятельность одновременно расследуют Комиссия по ценным бумагам и биржам и Генеральный прокурор США. Фирму обвинили в подделке данных финансовой отчетности, после того как компания обнародовала свои доходы за третий квартал. Дело обещало быть весьма щекотливым. И все благодаря закону Сарбейнса-Оксли, который полностью подрывает отношения между клиентом и адвокатом, если речь идет о корпорациях. Теперь, если финансовый или генеральный директор фирмы или другое лицо, занимающее крупную должность, решит обсудить со своим адвокатом проблемы с отчетностью, адвокат имеет полное право сдать его федералам. В противном случае рискует сам оказаться под следствием. А эти коммуняки — я имею в виду Американскую ассоциацию адвокатов — одобрили эту идею. Потому я и покинул ассоциацию.

Перед встречей я должен был собрать кое-какую информацию и доделать кое-какую работу, в том числе отчет — его нужно было подготовить к завтрашнему дню — по делу одной из компаний Гарланда Бентли. Все эти бумаги стопкой лежали у меня на столе. На панели новенького телефона мигала лампочка о пропущенном сообщении. Но я решил, что прослушаю его позже, и принялся разбирать почту. В основном это были счета или прошения о пожертвованиях. И вдруг я наткнулся на чистый белый конверт, подписанный от руки. Похоже, это очень личное послание. Когда я раскрыл его, из конверта выпал сложенный пополам лист бумаги. На нем печатными буквами от руки было написано:

Придет опять мрак, очнется грех исчезнувший, может напомнить еретикам сызнова: ночь, она всколыхнет альков.

— Очередное послание от благодарного клиента, — произнес я вслух в пустой комнате.

Я снова свернул лист и бросил в ящик стола. В свое время я работал обвинителем, как в городском, так и в федеральном суде, и мне не привыкать к письмам от «поклонников», находящихся в местах, не столь отдаленных, и вынужденных «благодарить» меня за новое жилье. Обычно они угрожали оторвать мне что-нибудь. А иногда — это в основном были представители криминальных группировок, которых я упрятал за решетку, будучи федеральным обвинителем, — обретали истинную веру и желали выяснить, не сделал ли я то же самое. Однажды я даже написал ответ, сказав, что просто никогда ее не терял.

Я вытащил конверт из мусорной корзины. Местная почтовая марка. Письмо послано из города. Оно напомнило мне письма, которые мы получали, когда вели дело Бургоса, — многочисленные идиотские послания, обещавшие нам адские муки. Мы смеялись над ними, но порой они вызывали у нас ужас.

В кабинет вошла моя секретарша Бетти:

— С кем вы здесь разговариваете? Сами с собой?

— Вы и есть возрожденный грех, который должен явиться?

Она бросила на меня взгляд, скорее с неодобрением, чем с недоумением.

— Ночь, она всколыхнет альков, — сказал я ей.

Бетти взяла мою кофейную чашку, понюхала ее, затем удивленно вытаращила глаза и вышла из комнаты.

Лео стоял неподалеку от здания, где располагалась юридическая фирма Пола Райли. Он достал влажную салфетку, которую взял в ресторане быстрого питания, еще раз вытер ею конверт, бросил его в почтовый ящик и ушел.