Клуб - Такис Вюргер Страница 17

Хозяин обнял меня в знак приветствия и сказал, что если мне что-то нужно, то я должен обращаться к Георгу.

– И который из них Георг?

– А для меня они все Георги, – сказал хозяин, – иначе я просто запутаюсь.

У фортепьяно меня ожидало спасение в виде принца Амхи Маконенна Воркуа из Эфиопии. На нем был темно-синий смокинг, он ел креветки.

– Амха, привет, старый хрыч, – сказал я.

– Фарвэлл, как здорово, что ты здесь. Креветочку?

Принц и я лет сорок назад вместе боксировали за университет в течение одного сезона. Принц через год после меня получил право носить бабочку. Он был первым цветным, которого приняли в члены клуба. Я помню, какую дискуссию вели тогда по этому поводу. В его пользу было то, что он был принцем из династии Давида. В университете на каждом его костюме был черный воротник из шелка в знак траура о том, что его отец был выгнан из страны. Из солидарности с ним я попросил портного сделать мне такой же шелковый воротник на твидовом пиджаке – ради нашей дружбы. Амхи и я до сих пор обращаемся к одному и тому же портному из Вены, который шесть раз в году приезжает на примерки в Лондон.

В этот вечер мы говорили о наших дочерях. Принц схватил креветку ухоженными пальцами и сказал, что его дочь в школе – это сущая катастрофа, но что через пару лет она пойдет учиться в Кембридж, потому что хочет изучать историю искусства, как Шарлотта. Искусство, по его словам, это как раз то, что нужно принцессе, ведь тогда ей никогда не придется скучать во дворце, наполненном разными картинами.

Я вспомнил о том, как принц рассказывал мне о своем вступительном экзамене в университет. В то время когда остальные студенты писали эссе, принц вместе с руководителем своего колледжа гулял в саду с розами. В конце прогулки руководитель, по его словам, сказал, что он будет очень рад иметь среди своих студентов человека, который знает лично большинство людей, именем которых названы розы в этом саду.

– Скажи, а ты слышал эти истории про молодых членов клуба? – спросил я. Эта тема заставляла меня нервничать с тех пор, как норвежский посол недавно за ланчем рассказал мне, что юноши подливают девушкам жидкий экстези в напитки.

Принц положил в рот очередную креветку:

– Да ничего страшного, расслабься. Меня вот беспокоит другой вопрос: ты слышал что-нибудь о японском виски? Двести фунтов за бутылку, а на вкус, говорят, как бильярдный шар. Я видел где-то там впереди такую бутылочку.

Я не был уверен, что хотел бы знать, какой вкус у бильярдного шара.

– А как же твой инсульт?

– Я принц, мне можно пить, даже если у меня инсульт.

Мне он очень нравился, потому что не воспринимал себя так серьезно, как большинство других принцев, которых я знал. Принц Воркуа жил со своей женой – врачом из Кента – в небольшом доме на севере Лондона. У него всегда были проблемы с деньгами, и он точно знал, что никогда больше не сможет сидеть во дворце в Аддис-Абебе. Говорят, тем временем там проживал генерал, который содержал в своем саду черногривых львов.

Один из Георгов ударил в гонг. Мы вошли в столовую. Возле стола стояли в основном банкиры, но среди них были также два посла, председатель палаты лордов, принц, пять герцогов, владелец одного из аукционных домов, заместитель руководителя службы внешней разведки, шеф-редактор журнала Spectators и я.

Рядом со мной сели принц и герцог, который беседовал с шеф-редактором о том, что дворянство не получило отчетов, на которые имело право. Это было невообразимо скучно. Георг внес двух жареных фазанов, за ним следовал еще один Георг с еще одной парой таких же фазанов. Мужчины ели дичь, говорили о боксе и о своих возлюбленных. Звучал смех, лилось рекой красное вино из Южной Африки, всюду мелькали разгоряченные лица, коричневый соус капал на накрахмаленные рубашки. Мне вспомнился Данте.

Я не был пьян, хотя выпивал. Этот праздник начинал мне надоедать. Наверное, все это какая-то ошибка. Шарлотта в том возрасте, в котором женщины получают приглашения от обладателей бабочек. Надеюсь, она слишком умна, чтобы ответить на подобное приглашение.

Я попрощался с принцем, пошел по дорожке обратно в сторону улицы и остановился у одной из каменных бабочек. В руке у меня была бутылка японского виски, на дорожку. Я огляделся и ударил по крылу статуи. Это был ощутимый удар, и на мгновение я даже был горд, что в свои шестьдесят могу так бить, но затем моя подошва поскользнулась на мшистом камне, я потерял равновесие и упал в мокрую траву. Я лежал и смотрел в небо как идиот. Здесь пахло почти так же, как в Сомерсете на яблочных плантациях, когда я был еще маленьким. Пара глубоких вдохов, рука в траве, момент покоя. Лежа я выпил глоток виски, а остальное вылил в траву.

Ханс

Большинство боксеров совершали пробежки вместе. Мой тренер называл это «атаковать улицу». Билли в этот раз не бегал, потому что у него были проблемы с коленями. Он так сказал, но все предположили, что он просто поленился это делать. Я охотно бегал вечерами перед сном по полям за городом. Бегал в одиночестве. Каждый раз я пробегал мимо загона, в котором стоял конь Шарлотты, угощал его яблоком и чувствовал свою близость к нему.

Этой ночью в декабре я пробегал по полям и либо думал о предстоящем поединке, либо не думал ни о чем вообще. Мне было все равно, был ли выстиран мой пуловер, выглядел ли я абсурдно в своей шапке с помпоном. Главным было то, что я бежал так быстро, как только мог. Я очень много думал о том, какую роль играет тренировка в боксе. Она была возможностью приучить свое тело к боли. Ребенком я пробовал избегать боли и наносить легкие удары тогда, когда тренер не смотрел на меня. Будучи студентом, я искал эту боль. Я считаю, что боксер должен любить не победу, а непосредственно саму борьбу. Когда я наблюдал за футболистами, то во время тренировок они почти всегда смеялись и дурачились. А вот в зале университетского любительского боксерского клуба Кембриджа никто не смеялся.

Возле забора загона с лошадьми я увидел пару человек. А так как я плохо вижу ночью, то подошел поближе.

Этими двумя были Шарлотта и какой-то мужчина. Они держались за руки. Это выглядело как-то неправдоподобно.

Я хотел повернуться и побежать в другую сторону.

– Ханс.

Шарлотта окликнула меня. У меня перехватило дыхание. Она представила мужчину и улыбнулась, словно ничего не поняла.

– Это Магнус, мой друг, – произнесла она.

Он был блондином и выглядел так, словно хорошо играет в гольф. Мне стало интересно, почему у него нет бороды.

– Ты в гости? – спросил я.

Блондин рассмеялся. У него были белые и ровные зубы. Он похлопал меня по плечу. У меня дернулась левая рука, и я на мгновение увидел панику в глазах Шарлотты. Тут я осознал, что она все поняла.

Блондин ничего не заметил и смеялся с широко открытым ртом, словно я рассказал какую-то хорошую шутку.