Правда и другая ложь - Саша Аранго Страница 16

Пес метнулся прочь, Генри бросился за ним, но по пути ушиб колено и изменил план.

Схватив зеленую куртку Марты, он вытащил из корзины с грязным бельем нижнее белье жены, трусы, лифчики, шлепанцы, рубашку, штаны и засунул все это в пластиковый пакет. Затем он аккуратно положил складной велосипед в багажник «Мазерати» и выехал со двора. В зеркале заднего вида он заметил две светящиеся желтые точки – глаза Пончо. Он смотрел так, словно все понимал.

Четыре часа утра. Восход солнца. Узкая дорога к бухте проходила через деревню. Лунный свет, сияя, отражался от крыш. Генри медленно катился по улице, выключив фары. Дорогу перед ним пробежала кошка, держа в зубах свою ночную добычу.

Обрадин, который в полнолуние всегда мучился от бессонницы, стоял у окна, когда под ним проехал «Мазерати». Обрадин услышал знакомый рокот мотора и угадал мощные очертания автомобиля. Без причины ни один нормальный человек не поедет к бухте с выключенными фарами. Если Генри не собирался погрузить машину на корабль и отправить ее за море, то назад он поедет той же дорогой. В кровати зашевелилась Хельга. Не проснувшись, она протянула полную руку и пощупала пространство рядом с собой. Обрадин открыл шкаф, нашел там жестяную коробку и извлек из нее бинокль. Потом он раскрыл новую пачку сигарет, сел к окну и принялся ждать.

Бухта пряталась за небольшой рыбацкой гаванью. Генри вынес велосипед на каменистый берег и прислонил его к расколотому камню, как всегда делала Марта. Куртку с капюшоном повесил на руль. Белье он аккуратно положил рядом с велосипедом – опять-таки, как это делала Марта. Потом Генри посмотрел на холодно светящееся море. Интересно, съели ли рыбы тело Марты или его течением принесло сюда? Осталась ли на трупе одежда? «Как по-дилетантски я все это сделал, – подумал Генри. – Да и вообще, зачем я это сделал?» Мерно рокотал вечный метроном прибоя, облизывая прибрежные камни и медленно, но верно превращая их в песок. Марта всегда любила море. За что, собственно?

Как и предвидел Обрадин, через полчаса «Мазерати» проехал под его окнами в обратном направлении. Фары были по-прежнему выключены. В зеленоватом свете визира Обрадин отчетливо увидел сидевшего за рулем Генри. По зрелом размышлении Обрадин решил, что у поэта имелись веские основания поехать к бухте с выключенными фарами. Например, в поисках нужного слова, и это было лишь одно из убедительных объяснений. Поиск нужных слов выгонял Флобера на улицу, Пруста укладывал в кровать, а Ницше доводил до безумия. Так почему, собственно, Генри Хайден должен был избегнуть подобной участи? Эта цепочка изящных рассуждений успокоила Обрадина. Когда шум мотора стих, Обрадин улегся рядом с женой и тотчас уснул.

Перед самым восходом солнца Генри вернулся домой. Пес ждал его на прежнем месте и потрусил за хозяином в дом. В камине Генри сжег купальник Марты. Он сел в кресло и принялся смотреть, как горящий полиэстер превращается в маленький огненный клубок. Потом он превратился в крошечный комочек – этот купальник, купленный в неприлично дорогом магазине в Сан-Ремо. Купальник очень шел Марте, подчеркивая ее стройную, но не тощую талию. Она вертелась в нем перед зеркалом, радуясь, как дитя. Потом они пили кампари и подписывали открытки. Счастье можно почувствовать только вместе, думал он тогда. Но теперь все это кануло в прошлое, превратившись в обугленный черный комочек.

Сквозь жар огня Генри продолжал чувствовать онемение в правой половине лица. Онемение распространилось на щеку и крыло носа. Он пощупал кожу лица. «Я гнию, – констатировал он равнодушно, – гнию изнутри. Что ж, и поделом».

Наверху раздалось царапание мелких острых когтей.