Погребённые заживо - Марк Биллингем Страница 16
Погребённые заживо - Марк Биллингем читать онлайн бесплатно
Он же открывал рот лишь в крайнем случае. Он отвечал, когда его спрашивали. Все остальное время он молчал. Они всегда вели себя так, если случалась беда, если их семье так или иначе что-то угрожало. Он уходил в себя, все переживал в себе, молча рассматривал возникшую проблему со всех сторон, пока другие кричали и причитали. Люк тоже был таким: никогда не впадал в истерику. Мэгги же была из тех, кто не умеет скрывать своих чувств, а что творилось в головке Джульетты, никто сказать не мог.
Тони считал, что такое его поведение шло не от холодности и не от желания соблюдать внешние приличия, а от въевшейся в кровь привычки — ужасно старомодной! Он полагал, что им всем стало бы намного легче, если бы они сели за стол и открылись друг другу, но в их семье так было не принято, он не привык к такому — себя не переделаешь.
Маллен гладил пальцами гладкую и холодную поверхность стойки бара и думал о детективе Томе Торне. Этот наглец достал его, даром что был старшим по званию среди присутствующих, да к тому же обаятельным. Тони был благодарен Джезмонду, что тот выделил еще людей, но за Торном нужен глаз да глаз. Полицейский такого типа — «слон в посудной лавке» — с подобными делами не справится. Сам он будет вести себя разумно, чтобы освободить сына, и не станет возражать против требований полиции, но и не будет ломать голову над именами в этом чертовом списке.
Маллен допил бокал и подумал о том имени, которое он не упомянул в списке. Он убеждал себя, что это не имеет значения; что это не противоречит логике вещей; что он сделал это по понятным причинам. Может быть, по довольно глупым причинам, но они оправдывали эту малюсенькую невинную ложь.
Он хотел вычеркнуть из памяти человека, которому это имя принадлежало, но тот не выходил у него из ума. В конце концов, это имя стало ему ненавистно. Но этот человек, как ему было прекрасно известно, не имел ни малейшего отношения к исчезновению его сына — а только это имело значение при составлении списка. Он не имел отношения ни к тем, кто удерживал Люка, ни к месту его пребывания, ни к тому, чего они хотели. Тогда кому повредит, если он опустит одно имя?
Маллен еще минуту-другую прислушивался, потом вернулся к холодильнику.
Кому это может навредить?
Пакет. Всему виной — обыкновенный пластиковый пакет, и он продолжал свое черное дело, если не врут всякие психиатры и социальные работники.
Наверное, один из тех дешевеньких полосатых пакетов, какие всегда можно купить в открытых до поздней ночи супермаркетах и дерьмовых лавчонках. Шофер второй машины не заходил так далеко, чтобы описывать этот пакет в суде под присягой. Но именно так она все себе и представляла: пакет перепорхнул через улицу прямо на лобовое стекло, там ветер задержал его на секунду — и все! Этого хватило, чтобы ослепить водителя и заставить его свернуть в сторону. Бесформенный клочок полиэтилена — из-за него потерявшая управление машина въехала в серебристый «мерседес», двигавшийся по встречной полосе. Этот клочок при столкновении взмыл вверх, как дым, а ее отец вылетел через лобовое стекло на асфальт.
Такой кошмар — из-за такой ерунды. Из-за легковесной дешевки…
Парня накачали снотворным, сняли пакет с головы, и Конрад задремал в соседней комнате. День был в разгаре, но у них обоих биологические часы уже давно сбились. Шторы были постоянно опущены; за окном могло быть утро, день, вечер. Да ладно, не больно важно. Разве что скучно. Они должны были сидеть на месте и не высовываться до поры до времени — пока не увидят, куда ветер дует.
Когда она возвращалась мыслями к тому, что произошло с ее отцом, — а такое случалось нередко — она никогда не думала о водителе той, другой машины: неприметном и кричащем за рулем автомобиля; дающем показания под стражей; ковыляющем по ступенькам здания суда под проклятья ее матери. Вместо этого она думала — понимая, насколько это неразумно, — о человеке, который продал тот пластиковый пакет. О человеке, который положил в него фрукты, или рыбу, или еще какую хрень, и слова-то доброго не стоящую; а также обо всех руках, через которые прошел пакет, прежде чем его в конце концов не выбросили в сточную канаву. Она думала о тех людях, которые никогда не узнают, какую роль сыграли в смерти ее отца. Она представляла себе их лица. Она каждому придумывала жизнь, семью, чтобы эту жизнь наполнить. А в безрадостные моменты, каких было немало, она забирала жизнь одного из членов этой семьи и наблюдала, как чья-то ею придуманная жизнь разлетается на куски.
Она прошла в другой конец комнаты, в угол спальни, где лежал портативный проигрыватель компакт-дисков, сделала музыку немного погромче, чтобы заглушить дыхание мальчишки. Достала из сумочки то, что хотела, и опустилась на пол.
Они снова поругались — Конрад, как обычно, говорил тем тихим раздраженным голосом, который приберегал для нотаций о наркотиках. Он сказал, что ей нужна ясная голова. Она возразила, что ей просто необходимо немного взбодриться — из-за чрезмерного нервного напряжения, в котором они находились. Тогда он разозлился, напомнил, что ей вечно требуется взбодриться. А она ответила, что меньше всего ей нужно, чтобы он был таким ханжой, что позже, когда у них будут деньги, она сама решит эту проблему.
Кивая головой в такт музыке, она высыпала порошок, разделила на порции, проведя дорожки. Скрутила банкноту и посмотрела на разлетевшиеся крупицы, которыми была усеяна поверхность стола по краям. Легковесная ерунда.
Ерунда, из которой рождается чудо.
В пятнадцати минутах езды от дома Малленов, в роскошном пригороде Стэнмор, на пятидесяти гектарах плодородной земли раскинулся парк, окружающий основанную почти сто лет назад школу Батлерс-Холл.
Они остановились в конце подъездной дорожки, протянувшейся на полтора километра. Холланд остался ждать в машине и познакомился с краткой историей школы, бегло просмотрев хвалебные проспекты. Из двухсот пятидесяти с лишним учеников — большинство из них перешли сюда из расположенной неподалеку начальной школы, которая входила в комплекс Батлерс-Холл, — почти треть жила при школе. Из общего числа школьников около 40 процентов составляли девочки, которых впервые допустили в средние классы в начале 1980-х и лишь десятилетие спустя стали принимать в старшие классы.
Кенни Парсонс, который уже минут пятнадцать как ушел искать туалет, постучал в окошко машины. Холланд оторвался от проспектов и опустил стекло.
— Если ты можешь позволить себе отправить детей учиться сюда, могу поспорить, что ты можешь себе позволить и заплатить приличный выкуп, — сказал Парсонс. — Эти дети могут с таким же успехом носить на своих спинах мишени.
— Вот этого им не разрешат, — ответил Холланд, потрясая брошюрой. — Здесь с формой очень строго.
Парсонс оглянулся на школу.
— Тут строго со всем.
Холланд вышел из машины, бросив брошюру на заднее сиденье, и они пошли в сторону здания школы.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments